Лиза в раздумье замерла перед темным зеркалом над раковиной. Её собственный силуэт, размытый и призрачно-зловещий, глядел на неё из какой-то другой реальности.
Голоса из столовой теперь были слышны очень явственно и, выйдя в коридор, Лиза прислушалась.
— Что ущербно одним, очень даже на руку другим. Мы будем полными придурками, если не воспользуемся ситуацией. Но я-то уже фиговый производитель, сам знаешь, так что теперь всё на тебе. Приплод нужен срочно. К весне из-за санкций цены взлетят до небес. Так что сосредоточься на деле. Остальное подождет, — возбужденно вещал Пашук.
— Всё это здорово, — бесцеремонно перебила его Олюня, — но одна я с вашей этой девкой нянчиться не собираюсь.
— Может её пару недель на барбитале подержать? — задумчиво предложил Пашук. — А как с делами управимся, то…
— Ну, уж нет, — сердито оборвал его Влад. — А если организм потравится? Мне уродцы не нужны. С нас одной дебилки хватает.
— Тише, тише, не кипятись, всё сделаем в ажуре. Сразу посадим на цепь, и дело с концом.
— Да, у вас в ажуре, а мне жратву таскай, на толчок води и истерики выслушивай, — гнусаво забухтела Олюня.
— Жить захочет, притрется, — успокоил её Влад. — А дети родятся, уже сама от них никуда не денется. Всего-то девять месяцев перетерпеть. Она красивая, потомство будет что надо.
— Ты сейчас лучше о свинках думай, а наследников настругать успеешь, — фыркнул Пашук.
Влад начал что-то отвечать, но тут голос у него сделался ещё более сиплым и грубым, а слова зазвучали путано и неразборчиво.
Одолеваемая любопытством, Лиза спустилась на одну ступеньку, присела на корточки, и выглянула вниз. То, что предстало перед её глазами, не укладывалось ни в какие рамки разумного. Это было сродни вспышке извращенного болезненного сознания, гротескной фантасмагории Босха, шокирующей первобытной фантазии.
Лицо Влада больше не могло называться лицом, в прямом смысле этого слова, то была морда огромного клыкастого хряка, который недовольно тряс серебристо-коричневой щетинистой головой. Изо рта хряка высунулся розовый заостренный язык: короткий, толстый и мокрый, словно перезревший корнеплод. Тело же его всё округлилось и раздалось в стороны, но он не встал на четвереньки и не захрюкал, а лишь неуклюже поднялся со стула, налил себе полную рюмку водки и опрокинул её залпом.
Лизу затошнило.
— Вот и хорошо, — прохрипел Пашук, в его внешности также происходили какие-то чудовищные метаморфозы.
Не дожидаясь их окончания, Лиза бросилась в свою комнату, захлопнула дверь, задвинула телевизором. Кошмар и не думал заканчиваться. В её понимании превращение людей в свиней находилось полностью за пределами добра и зла, где-то в области сна или какого-то иного страшного мира. Это было гораздо большим, нежели она когда-либо могла себе вообразить, то, что делало всё происходящее с ней окончательно иррациональным.
Чудесный солнечный день. Один из таких осенних дней, когда лето будто раздумало уходить. Голубое чистое небо, лучи, сверкающие в окнах домов и отражающиеся в стеклах витрин. То был чудесный день. Пятница. Они поженились в пятницу. Так мило и просто, так естественно и легко, так многообещающе романтично.
— Морозов Владислав Алексеевич, согласны ли вы взять в жёны Сорокину Елизавету Андреевну?
— Сорокина Елизавета Андреевна, согласны ли вы взять в мужья Морозова Владислава Алексеевича?
И больше никого, ни единого лишнего человека, только он и она. Только солнце и небо, только две подписи и два штампика в паспортах. Никакой мишуры, риса и звона монет. Он просто был лучший. Самый лучший и светлый человек в её жизни, синеглазый, нежный и ласковый.
Когда же Лиза вновь приоткрыла глаза, то точно такой же сияющий солнечный свет, уже разливался по всему чердаку, а это означало, что она весь остаток ночи провела возле двери.
И, хотя на возвращение Славы рассчитывать больше не стоило, паника немного улеглась. Достаточно было избавиться от розовых очков и признаться себе, как всё обстоит на самом деле. Она — идеальная жертва. Такой человек всегда может исчезнуть и об этом никто не узнает. Даже подружки вряд ли забеспокоятся. Вышла замуж, уехала с мужем, значит, у неё всё хорошо.
А Морозовым ничего не стоит заставить её выполнять любые их дикие прихоти или просто усыпить, а потом убить, или сразу убить, без всякого снотворного. Но убивать они её не хотели. Судя по разговору, Лиза была нужна им для размножения. Ей мигом вспомнилось кабанье рыло Влада, его слюнявый и мясистый язык, щетинистая кожа и тошнота снова подкатила к горлу. Человекосвин, сам оплодотворяющий свиней, теперь собрался наделать таких же мерзопакостных хрякоподобных отродий.