— Что же вы такое говорите, пранья⁈ Как я… Да меня же по дороге убьют и глаза не прикроют!
— Если действительно придётся бежать, я найду тебе охрану, — пообещала я. Подумала и добавила: — Если, конечно, ты не станешь докладывать главе о каждом моём шаге.
Сама не знаю, почему я так сказала. Арунотай ведь, скорее всего, заплатил Буппе, чтобы она не доносила на него Адульядежу, а я тут вовсе не у дел… Похоже, Чалермова подозрительность ко мне всё-таки пристала.
Из глаз служанки брызнули слёзы.
— Да вы что, пранья⁈ Да кем вы меня считаете⁈ Мне и денег его век бы не видать, хотите, отдам все вам сейчас же⁈ Я же тут ради вас, мне так прани Кессарин наказала, как я могу её ослушаться?
Я смотрела на то, как она плачет и кричит и понимала, что у меня нет сил на сочувствие. Словно в огне, разведённом Чалермом, все мои чувства сгорели до тла. Зато теперь я видела возможности, потому что мгла моих переживаний их не скрывала.
— Что же ты так кричишь? — спокойно спросила я Буппу. — Вот будешь так разоряться, точно замуж не выйдешь.
Буппа осеклась на полуслове и, кажется, икнула. потом проговорила — намного тише:
— За что такая жестокость, пранья? Я с вами говорю, при чём же тут замужество?
— Просто возвращаю тебе той же монетой. Несколько чашечек назад ты ворвалась в худшее мгновение моей жизни и обругала меня за несдержанность. Ну как, нравится быть на том конце подобных упрёков?
Буппа подумала и опустила взгляд.
— Я просто испугалась… Вы так кричали… Я думала, случилось что-то. А там просто вы стоите.
Я фыркнула.
— Конечно, я же то и дело просто так поднимаю на уши весь клан безо всякой причины!
— Да нет, я вовсе так не думала! — взвыла женщина. — Что вы, пранья, я же здесь ради вас, чтобы вас поддержать! А тут пропали невесть на сколько, ещё свадьба эта, я без понятия, не вышвырнут ли меня со дня на день, а потом такое…
Я покачала головой и подошла к бамбуковой трубке, из которой в каменную полусферу лилась ключевая вода. Набрала себе и Буппе по чаше и жестом велела служанке сесть в кресло, а затем сама села напротив и подала ей чашу. Некоторое время мы молча пили.
Наконец, когда вода кончилась, я снова заговорила.
— Ты очешь, чтобы я извинилась перед тобой за то, что не обеспечила твоё благополучие перед тем, как попасть в тюрьму?
Хорошо, что она уже ничего не пила, а не то бы подавилась.
— Да вы что? Как бы вы… Да и не обо мне вам было думать… — забормотала Буппа, сцепив руки в беспокойном жесте. — Наоборот, это я вам помогать должна!
Я задумчиво покивала, осматривая блестящую красным лаком мебель. Цвет был странный… Хотя, чему удивляться? Мебель же пропитана священной водой, а от той дерево белеет. Значит, лак нанесли уже на белое, а для благородства чем-то затемнили. Вот всё на этой горе поддельное, даже красное дерево.
— Буппа, я хочу, чтобы мы с тобой были друзьями. Но если ты будешь срывать на мне свои страхи, когда мне и без того плохо, этого не выйдет. Давай условимся так: я обещаю защитить тебя ото всякой беды и предупредить, если здесь станет слишком опасно. Ты же взамен пообещаешь не болтать про меня и не поднимать тему моего замужества. Мы можем так договориться?
Служанка помялась, теребя подол своей юбки.
— Так-то хорошо звучит, пранья, да ещё бы вы хоть иногда предупреждали, что задумали да что будет. Не только если опасное. А то я живу, как в темноте. Тычусь-тычусь, то ли придёте вы, то ли нет… Ладно, в тюрьму вы не собирались, это я понимаю. Но неужто за эти месяцы ни разу не знали наперёд, что будет?
Я согнулась, упёрла лоб в колени и с удовольствием почесала третий глаз о золотое шитьё сатики. Наперёд она знать хочет… Вот уж кто с Чалермом бы нашёл общий язык. О чём я могла её предупредить? Что иду освобождать амардавику и не знаю, выживу ли сама и останется Оплетённая гора на прежнем месте? И чем бы ей это помогло, когда всё разрешилось так, как разрешилось?
И потом, если Арунотай и правда пытался подкупить Буппу, чтобы она докладывала ему обо мне, стоит ли мне ей рассказывать свои планы? И не лучше ли спровадить её прямо сейчас?
— Может, когда и знала. Но в итоге всё равно всё происходило не так. — Я вздохнула и поднялась, чтобы Буппа видела моё лицо. — Если бы я хоть половину всего знала наперёд… Но я понимаю, почему тебе это нужно. Тебе тяжело жить так, как сейчас. Поэтому лучше всего тебе будет как можно скорее убраться в Саваат.
Она была готова запротестовать, но тут меня осенило:
— Всё равно я хочу услать отсюда кое-кого, пока до них не добрались враги. Вот эти люди и составят тебе компанию. Не переживай, тут всего несколько дней пути, с тобой будут умелые бойцы, а в конце тебя ждёт Кессарин, которая будет рада и тебе, и вестям. То и мне будет спокойнее, что никто не сделает тебе зла, чтобы достать меня. Понимаешь?