— Ну хорошо, — вздохнула я. — Про Вачиравита я поняла. Значит, вы вот так просто сейчас всем объявите, что, хоть я и самозванка, но я хорошая, и пускай я дальше приношу пользу клану, как будто так и задумано? Как-то не верится.
— Правильно не верится, — усмехнулся Арунотай, отбросив свою серьёзность. — Вот так просто не получится. Совет, конечно же, возмущён и вашим обманом, и бегством Вачиравита, и потерей амардавики. И для того, чтобы восстановить вас в правах, потребуется какой-то весомый довод. По счастью, я как раз могу вам его предложить.
Под конец он так воодушевился, что у меня закрались нехорошие подозрения. Не стоит ждать ничего приятного, когда Саинкаеу облизываются в предвкушении.
— Какой же?
— Видите ли, — Арунотай даже пересел поудобнее и подался вперёд, облокотившись о стол, который наверняка вцепится занозами в его шёлковые рукава. — Когда я сговорил Кессарин за Вачиравита, у меня не было выбора, поскольку она не махарьятта. А вот вы — другое дело. Я имею полное право предложить вам роль супруги главы клана, и совет не сможет ничего возразить.
— Но… — просипела я, осознавая, что моё смутное подозрение оправдалось во всей красе, — я же замужем за Вачиравитом.
— О, я вас умоляю! — Арунотай наигранно отмахнулся, откинувшись назад в жесте пренебрежения. — За Вачиравитом замужем Кессарин. Но даже это теперь легко оспорить. Нет никакой записи ни в одной храмовой книге о том, что некая Ицара без рода выходила замуж. — Тут он свёл брови к переносице и покосился на меня. — Нет ведь?
Я ошарашенно покачала головой.
— Об Ицаре записей нет, но… Разве это так просто? Я ведь приносила клятву…
— Цена той клятве — прогорклое рисовое зёрнышко, — снова воодушевился Арунотай. — Вы приносили её от ложного имени. Вачиравит тем более клялся неискренне, он ведь думал… Не суть важно, главное, что он всю дорогу был готов в любое мгновение бросить формальную жену ради своей амардавики. А запись в храмовой книге о браке между ним и Кессарин легко вымарать. Адульядежи не посмеют спорить после того, как сами не уследили за невестой.
Он ещё продолжал что-то говорить о том, что канану их сотрудничество нужнее, чем клану, но меня зацепило другое. О чём там думал Вачиравит? Он ведь мне сказал перед уходом.
— Вы собирались меня убить, — выпалила я, перебив Арунотая. — Вы с Вачиравитом хотели переселить в меня душу амардавики!
Глава осёкся на полуслове и замер, как пойманная в свете фонаря мышь. Потом медленно повернул голову вбок, одновременно выдыхая весь воздух, заготовленный для новых доводов.
— Ицара… — произнёс он таким тоном, что мне стало ясно: сейчас будет открывать мне глаза на суровую правду жизни. — А что я должен был ему сказать? Вачиравит год не выходил из дома. Год! Как мне было уговорить его, когда единственная цель в его жизни без чувств лежала в каменном гробу?
— Выпустить её? — пробормотала я, не ожидавшая такого напора.
— Как быдто это было так просто! — взмахнул рукой Арунотай. — Я же сказал, что мне удалось всего лишь убедить небесных богов не казнить её на месте. Вместо этого они её запечатали. Уже здесь, вернувшись, мы создали саркофаг, в котором ей бы никто не мог навредить, но который тем не менее позволял получать от неё махару, ведь именно махарой она по велению богов должна была заплатить за своё преступление. Но что в гробу, что вне его, она оставалась запечатана, и для меня до сих пор загадка, как вышло, что она очнулась.
Я прикусила губу. Выходило, её пробудила моя кровь? Но какое дело небесным богам до моей крови? Если только… Я родилась на Жёлтой горе, ещё в утробе матери впитав махару Ари Чалиты. Могло ли так быть, что условием её освобождения была именно кровь человека, взращённого её махарой? Это звучало осмысленно — если предполагать, что своего клана у амардавики нет, то она должна была провести на Оплетённой горе достаточно времени, чтобы выросло хоть одно поколение. А то и не одно, ведь моя мать тоже родилась под защитой Ари Чалиты. Вот только на Оплетённой горе наша амардавика — не единственный источник махары. Здесь есть махара, оставшаяся от старого амарда, да ещё от принесённых в жертву людей. Как это условие должно было работать в таком случае?
— Так что, как видите, — подвёл меж тем итог Арунотай, — освободить её я не мог. Придумать что-то другое, чтобы убедить брата вернуться к жизни, мне тоже не удалось. Осталось только рассказать ему сказку о переселении душ в надежде, что рано или поздно… или ему понравится новая женщина, или я подговорю её сделать вид, что в неё вселилась душа амардавики. Вроде бы, что могло пойти не так? Вот только Вачиравит как-то умудрился вас пожалеть, не полюбив. Я не виню вас, — Арунотай предупредительно выставил перед собой ладони. — Я понимаю, что ни Кессарин, будь она на вашем месте, ни вам, Ицаре, симпатия брата была не шибко нужна. И, наверное, мне стоило посвятить вас в свой план с самого начала. Но… Я понадеялся. А потом побоялся, что вы ему проговоритесь…