- Как благородно с вашей стороны, мистер Дарси, - ответил Антон почему-то тоже шепотом, мучительно размышляя о том, как он выглядит. Хотелось дотронуться до него, выучить при помощи прикосновений его улыбку, которая иногда слышалась в тоне, ощутить тепло его кожи на кончиках пальцев. Антон был уверен, что чувство, которое опаляло нутро, и от которого тяжелело в паху, было лишь мимолетным физиологическим влечением, приходящим яркими непредсказуемыми вспышками. Но все же что-то в нем требовало дарить ответные трепет и пылкость взамен на нежность и ласку, которые давал ему Макс.
- Что? - переспросил тот недоуменно. - Мистер Дарси?
- Это из «Гордости и предубеждения», - неловко ответил Антон, склонив голову набок в попытке укрыться от испытующего взгляда, который чувствовал даже сквозь повязку. Он вздрогнул, когда Макс коснулся пальцами его подбородка, развернул на себя и без предупреждения склонился ближе, запечатлев на его приоткрывшихся губах легкий почти целомудренный поцелуй.
«За что?» - подумал Антон удивленно.
- Я знаю, откуда это, - сказал Макс и отстранился так же быстро, как позволил себе этот нечаянный контакт их губ. - Но я не думал, что знаешь ты. Ты ведь родился и вырос не в городе.
Антон вспыхнул, оскорбленный этими словами, но почти моментально остыл, справедливо рассудив, что в утверждении Макса не было ни чувства собственного превосходства, ни попытки унизить, только искренний интерес. Он не был подростком, которым верховодило желание утвердиться за чужой счет, он был взрослым мужчиной, который позволял себе роскошь независимости и собственного мнения.
- Откуда ты знаешь? - только и спросил Антон с подозрением, прислоняясь затылком к изголовью. - Я же вроде не говорил.
- Оттуда же, откуда знаю и твое имя, - в голос Макса вернулась ласковая насмешка. - Его ты тоже мне не говорил, Антон. Из твоего паспорта, который был в сумке.
- Ты копался в моей сумке? - запоздало вяло возмутился Антон, на что Макс отреагировал вполне предсказуемо в собственной упрямой манере - резко перевел тему:
- Так откуда ты знаешь Джейн Остен?
- Я учусь в литературном вузе. Точнее, уже не учусь. Как видишь, привязан к кровати, - равнодушно пожал плечами Антон. Поняв по ответному молчанию, что этого объяснения не достаточно, он нехотя, как и всегда, когда речь шла о нем самом, стал рассказывать: - В моем родном поселке была только одна школа, и мне очень с этим повезло, по правде говоря, потому что я попал к лучшей учительнице по литературе на свете. Всегда любил читать, я так убегал от реальности, где отец вкалывал до седьмого пота, а потом беспробудно пил, шпыняя меня и огревая ремнем при любом удобном случае. А с уроками Нины Федоровны и без того приятное чтение превращалось во что-то удивительное… - Антон чуть не задыхался: он не мог говорить о том, что его волновало, спокойно и размеренно. - Такое бесконечное творческое созидание, понимаешь? А она поощряла мое стремление, обсуждала со мной понравившиеся сюжеты, покупала мне книжки на ярмарках, приносила из своей библиотеки малоизвестные произведения, давала дополнительные уроки, с удовольствием готовила к экзаменам, - Антон замолк на мгновение, пытаясь удержать привычную себе пылкую сентиментальность, но не смог, сбивчиво пробормотав: - Я так благодарен ей за все. Когда она умерла… Там, на ее похоронах… Я просто понял, что буду продолжать заниматься любимым делом, потому что это она мне завещала - не оглядываться на выгоду и пользу, быть собой и расти в том направлении, которое я выбрал для себя сам.
Слова кончились так внезапно, что к горлу подкатил горький ком от невозможности выразить всю свою детскую невинную любовь к первому по-настоящему родному человеку в жизни. Антон почувствовал, как слезы намочили повязку с обратной стороны, как запекло щеки от стыда за несобранность и слабую чувствительность. Все в нем смешалось, вместе с остатками страха, которые растворялись в плаче, с напряжением предыдущих дней, с проблемами и заботами, оставшимися где-то далеко.
Но, не успел он уткнуться носом в плечо, чтобы задушить тихий скулеж, как вдруг почувствовал, что Макс рванулся навстречу - матрас прогнулся в сторону, его пальцы осторожно стерли слезы со скул - быстро распутал ленты, по очереди освобождая занемевшие запястья, и вдруг подхватил Антона на руки так легко, будто тот ничего не весил.
- Тише. Тише, - шепнул Макс на ухо, унося его прочь из комнаты, отворяя одну дверь пинком ноги, стремительно пронося его дальше по коридору. У Антона кружилась голова, он размяк на сильных руках, прижимаясь к груди Макса и едва ли осознавая, куда его несут. Непослушной правой рукой, которую больше ничего не сдерживало, он коснулся щеки вздрогнувшего от неожиданности Макса, колючей от щетины, скользнул пальцами к его губам и мягко почти боязно их тронул. Судя по легкому смешку, опалившему ладонь, тот вовсе не был против. - Сможешь стоять? - Макс резко остановился, а Антон понял, что его повязка впервые сползла достаточно, чтобы из-под нее просочилась тоненькая полоска света. Правда, снять ткань при развязанных руках ему даже в голову не пришло. - Ты сможешь постоять минуту-другую? Солнце?
Антон, отдаваясь на волю необъяснимо сильной дрожи в теле, кивнул, и Макс тут же бережно поставил его на ноги. Колени мгновенно подкосились с непривычки, и Макс едва успел его подхватить, вновь прижимая к себе.
- Ты сильно перенервничал, - удивленно констатировал он, усаживая Антона куда-то, судя по всему, на крышку унитаза. - Потерпи немного. Так бывает… - Макс, явно не сдержавшись, мягко коснулся губами его лба, затем, отпрянув, но все еще крепко удерживая Антона за руку, щелкнул кранами, и в ванну с громким журчанием стала наполняться вода.
Теплый пар быстро заволок всю ванную комнату. Макс бережно стянул с неподвижно сидящего Антона майку, вновь поднял его на ноги, придерживая одной рукой за талию, стянул домашние штаны вместе с трусами, заставил перешагнуть через сброшенные на пол вещи и откинул их к двери.
- Зачем ты?.. - даже в таком состоянии Антон смутился собственной наготы, попытавшись прильнуть к Максу лишь затем, чтобы скрыться от его взгляда, но тот строго шепнул в макушку, оглаживая теплыми ладонями его бедра:
- Солнце, прекрати. Тебе надо в ванну.
- Тогда просто не надо… - Антон неловко ткнулся лбом в его плечо, в противоположность попытке запретить медленно, будто по принуждению обнимая Макса, позволяя сердцу сладко замирать от того, как тот зубами мягко прикусывал мочку его уха, исступленно целовал в скулы и упрямо сжимающиеся губы. - Тогда не надо пользоваться моим эмоциональным срывом… Не надо… меня касаться… - руки Макса дразняще смяли его ягодицы, притянули ближе к себе, сбив с нужного курса мыслей. - Или позволь снять повязку.
- Нет, - шепнул Макс. Он уверенно ласкал его, не переходя границы дозволенного, заставлял млеть и вестись на нежность, практически забывать об отсутствии одежды, забывать о недавних слезах и даже о том, что руки были развязаны и можно было делать все. - Нет, солнце, я не могу.
- Чего ты боишься? - спросил Антон, будто они поменялись ролями, будто это Макса требовалось успокоить и внушить ему мысль о том, что бояться нечего. - Я открылся перед тобой. Позволил тебе… Я. Позволил это даже себе…
- Ты возненавидишь меня, как только увидишь, - с горечью произнес Макс. Он носом потерся о нос Антона, заставив его невольно слабо улыбнуться. - Я хочу, чтобы ты доверял мне - когда придет время, я позволю тебе это… Хотя я не из тех, на кого захочется смотреть.
- Прекрати, - вдруг отрезал Антон упрямо. Он и сам не знал, почему вдруг так разозлился на Макса за его очевидную невыносимую ненависть к себе. - Четыре дня назад я думал, что это на меня не захочется смотреть. Никто никогда меня не замечал. Но ведь ты заметил. Что-то делает меня особенным в твоих глазах? - Антон проницательно предположил: - Я напоминаю тебе кого-то. Или напоминаю о чем-то светлом, что приносило тебе радость, - Макс сипло выдохнул. - Ты не можешь этого понять, но я всю свою чертову жизнь мечтал о том, чтобы кто-то коснулся меня так. Чтобы кто-то назвал меня ласково «солнцем» и считал своим. Я ненормальный, я просто наивный мальчишка, который не испытывает страха к тому, кого ни разу не видел. К похитителю, который мог сделать со мной нечто ужасное, но почему-то упорно пытается вызвать мое доверие, - Антон отстранился, намеренно соблюдая дистанцию между собой и тяжело дышащим Максом. - Я не доверяю тебе, ничего подобного. Но я не могу тебя ненавидеть. И не смогу. Ты первый после моей учительницы по литературе человек, который дарил мне только заботу.