— Это невозможно! — Вольфович смотрел на Ивана вытаращенными глазами. — На это никто не пойдет.
— Да? Тогда давай выпьем. — Иван стал наполнять стопки. — Давай за то, чтобы цифры не были страшными до такой степени, что из-за этого их даже невозможно озвучить, без последствий.
Гость не отвечал. Он все так же, вытаращив глаза, смотрел на Ивана.
— Ага. — Иван понял, этот взгляд по-своему. — Согласен. Тост крамольный. Тогда давай выпьем за то, чтобы наш народ жил так, чтобы не боялся никаких цифр. А?
Вольфович опрокинул стопку.
— Я понимаю. — Сказал он. — Но поверьте мне, мы стараемся изо всех сил.
— Угу. — Согласился Иван, хрустя огурчиком. — Только тут фигня одна есть.
— Какая, простите, фигня?
— Нехорошая фигня. — Ответил Иван. — Как вы знаете, что в каждом городе есть городской совет.
— Естественно. — Согласился гость.
— Это, своего рода, местный президент, правительство и Дума. — Продолжал Иван. — Они смотрят на вас и дербанят городской бюджет так же, как вы государственный. Чем они хуже вас?
— Они отчитываются за каждый рубль.
— Так и вы отчитываетесь за каждый рубль. — Иван пожал плечами. — И как это помогает народу жить?
Вольфович тяжело вздохнул.
— Я тоже не знаю. — Прокомментировал Иван молчание собеседника. — И у всей этой фигни, есть свои последователи.
— Какие, еще, последователи? — Не понял Журиновский.
— Ну, скажем, милиция. — Иван стал разливать. — Они видят, как вы имеете народ, и тоже имеют его. И на дорогах, и на тротуарах, и на вокзалах, и где только не имеют. Я не говорю об отделениях милиции. Там они имеют народ с особым цинизмом.
— Но не все же такие.
— Не все! — Иван протянул Вольфовичу стопку. — Возьмем, к примеру, тебя. Ты замешан только в легких потасовках. А это, на фоне всего, невинная шалость. Даже можно сказать так: как птичка какнула. Другими словами: если Вольфович кого-то стукнул или облил, то это к деньгам.
Иван поднял стопку.
— Давай за народную мудрость. — Он выпил и потянулся за огурцом. — Значит, все платят налоги?
— Ну… — Журиновский замялся. — Вообще-то, если есть возможность не платить налоги, то и не платят. Но по закону должны платить все.
— Законы как деньги. — Возразил Иван. — Чем меньше законов, тем больше их ценят, и наоборот, чем больше законов, тем меньше их ценность. А когда законы лепят как снежки зимой, то происходит инфляция законов. А вы их настрогали, как снежинок. И потом, закон должен быть для всех одинаков. А у нас, верхи, имеют неприкосновенность. Вы, что ж думаете, что наш народ глупее вас? Вы себе присвоили право неприкосновенности, и они для себя стараются. Конечно им тяжелее, чем вам, но зато они закаленнее. И вообще, Вольфович, не парься! Нужны вам налоги, приходите и забирайте. Я, что ли, должен сам их тащить?
— Но вы же говорите, что к вам в долину не войти?
— Во-о-о! — Иван вытянул шею. — Видишь? Вот и скажи мне, дураку, сколько налогов нам платит Монако?
— А при чем здесь Монако? Монако не является территорией России.
— Вы хотите сказать, что налоговый инспектор с вооруженным ОМОНом туда войти не может?
Владимир Вольфович сообразил.
— Так у вас другое государство? — Спросил он. — А почему тогда к вам такие претензии от налоговой?
— Отвечаю по порядку. — Иван загнул один палец. — Государство мое Русь, а я Русич. Претензии от налоговой из-за нездорового интереса к летописям, — загнулся второй палец, — и из-за природной жадности. А ведь именно чиновники, самые злостные неплательщики налогов. Потому, что только им дают взятки. Другим слоям населения взяток не положено.
— Вы сказали летописи? А при чем тут летописи.
— Ну, это просто. — Иван усмехнулся. — В трудные времена России, долина помогала золотом, изумрудами, рубинами. В долине этого навалом. Последний раз это было в Великую Отечественную. Долина дала деньги на танки и самолеты. Ну, а в России, сами знаете, все записывается. При монархии нас не трогали. Благородство не позволяло. Советы благородных вывели. Да и у вас, демократов, с этим туговато.
— Чем же можно заинтересовать, чтобы люди добровольно платили налоги?
— Это вы, меня дурака, спрашиваете? — Иван засмеялся. — Простите за мою несдержанность, но это действительно смешно. — Он налил себе и Журиновскому водки, легонько стукнул своей рюмкой о рюмку собеседника, выпил махом и хрустнул огурчиком. — Способов тьма, и все они действенны.
Владимир Вольфович, задумчиво, взял свою рюмку, повертел ее в руках и, выпив содержимое, аккуратно поставил ее на стол. Иван протянул ему бутерброд с черной икрой. Журиновский кивнул головой, благодаря, и стал медленно, с наслаждением, жевать. Икра ему нравилась.
"Интересно! Где они ее берут? Может в озере ловят?"
— И вы можете назвать, хотя бы, пару способов? — Спросил он, доев бутерброд и промокнув губы салфеткой.
— Легко! — Иван взял в руки бутылку водки и вопросительно посмотрел на Журиновского.
— А мы не слишком торопимся? — Спросил тот, глядя на запотевшее стекло.
— С такой-то закусью? — Вопросом на вопрос ответил Иван. — И потом, что вы волнуетесь? Переночуете у нас, а утром расскажете, что вас привело в нашу долину.
— А-а-а! — Владимир Вольфович махнул рукой. — Давай! Водка отличная, а такой икры, я вообще не ел.
— Вот и чудненько! — Хозяин стал разливать по рюмкам водку. — Пейте, ешьте! — Он поднял свою рюмку и посмотрел на Журиновского. — Когда еще будете у нас? Так что пользуйтесь.
— Там у меня водитель…
— Это мы в раз! — Иван посмотрел на домового. — Никанор, дружище! Сделай доброе дело. Накорми водителя и на ночлег определи. Брыня. Помоги ему. Сделаете и сразу возвращайтесь.
Брыня с Никанором ушли. Владимир Вольфович проводил их, окосевшим, взглядом. Обитатели долины нравились ему все больше и больше.
"Славные парни! — Подумал он. — Хоть и гномы".
Он посмотрел на Диогена. Тот метелил все подряд, оставляя нетронутым салат, который стоял прямо перед ним.
"На десерт бережет. — Подумал Журиновский".
— Давай, Вольфович, за «Варяг» с «Корейцем». — Предложил Иван.
— Давай. — Ловко опрокинув стопку, Вольфович ткнул фигой в дальневосточных крабов. — Вот вам всем.
— Кто там? — Спросил Иван, раздирая зубами куриную грудку.
— А-а-а. — Брезгливо протянул гость. — Японцы с союзниками.
Иван кивнул и налил еще по одной. Вольфович потянулся за очередной порцией и предложил:
— А давай, за Александра Невского? — И показал фигой на гамбургские сардельки.
Иван проследил за фигой глазами и снова кивнул. Выпив, Владимир Вольфович подпер ладонью правую щеку и загрустил.
— Забыл. — Всхлипнул он.
— Чего? — Не понял Иван.
— Забыл, о чем мы с тобой…
Иван сделал умное лицо, но в голову ничего не приходило. Он потер виски и выдохнул:
— Не помню.
Журиновский посмотрел на Диогена. Тот понял его по-своему и протянул наполненную пиалу, чтобы чокнуться с гостем. Гость взял у него из рук пиалу и, осушив ее, отдал обратно.
— А я все вспомнил! — Торжественно воскликнул Владимир Вольфович. — Мы с тобой говорили о народе. — Он стал бить ложкой по икре, в такт словам. — О русском, многострадальном народе.
— Точно! — Встрепенулся Иван. — Я тоже вспомнил!
— Что бы мы ни делали, — с горечью произнес Журиновский и откинул ложку на скатерть. — Их все раздражает.
— Ну, правильно! — Иван стал наполнять рюмки. — Вы же, как комары.
— В каком смысле? — Не понял Вольфович.
— В самом прямом. — Иван протянул собеседнику рюмку. — Да не бери в голову, Вольфович. Жизнь идет и ладно. Вот когда молния ударит, тогда и перекрестишься.
— А я хочу знать! — Журиновский взял рюмку и поставил на стол. — Почему мы комары и что это за молния?