Хотя я употребляю слово «дом», Володе принадлежала только половина дома (потому и комнат так мало). Хозяином второй половины был Арменак, болгарский армянин, строитель, широкоплечий, весёлый, напоминающий итальянского рабочего из неореалистических фильмов. Володя уступил ему эту половину за труд: Арменак со своей бригадой возводил дом.
Во время упомянутого разговора в доме достраивался второй и последний этаж, потом над ним возводилась крыша. Стены оставались не заштукатуренными. Так что Володя не торопился туда переезжать, тем более, что его молодая и красивая жена Рита, недавняя его студентка, возилась с недавно рождённым ребёнком. Меня же комфорт беспокоил мало. Я поселился в строящемся доме и по мере того, как обустраивались комнаты, переселялся из одной в другую. Так до переезда семьи Григорянов я жил один в «своей» половине дома едва ли не год. Чувствовал себя в нём полным хозяином. Когда находило особое вдохновение, то ли производственное, то ли ещё какое, любил здесь поработать. Это соответственно обставлялось: на стол ставилась бутылка армянского вина, армянский же сыр типа брынзы (панир) и виноград. Как в такой обстановке хорошо работалось!
Я любил принимать здесь гостей. Так у меня перебывали все мои чарбахские друзья, с которыми мы устраивали дружеские пирушки: на электроплитке жарится что-нибудь мясное, бутылки вина на самодельном столе, весёлая застольная беседа. Я уж не говорю о том, что так же мы частенько сиживали и с самим заходящим сюда Володей и его друзьями, которым он показывал дом.
К зиме отопление ещё не было готово, так что в доме стоял холод, приходилось тепло одеваться, а по ночам укрываться несколькими одеялами. По счастью, эта зима не была такой холодной, как та, в которую я приехал. Пришедший сюда в такое время мой чарбахский приятель Володя Давыдов, по прозвищу Итальянец, или Джузеппе, воскликнул: «Э, да тут у тебя настоящий Клондайк!». (Клондайк ассоциировался у него, прежде всего, с холодом). С его лёгкой руки название «Клондайк» так и закрепилось за «нашим» домом.
Минул год с чем-то, Клондайк был достроен, отделан, заработали отопление и газ, и в дом въехали настоящие хозяева: Володя, Рита и годовалый Мара (Марк). И мы зажили дружной семьёй. Я и сейчас с радостью вспоминаю это время. Казалось бы, молодой семье в трёхкомнатном доме зачем нужен такой постоялец? Но я за всё время ни разу не почувствовал, что я здесь лишний. Мы жили дружно и весело – совсем как когда-то у тёти Жени. Конечно, с таким квартирантом, как я, да, по правде сказать, и с таким хозяином, как Володя, благоустроенного дома не создашь, и Рита с удивительным благодушием с этим смирились. Наверное, ей с нами, безалаберными, приходилось нелегко, но мы тоже, как могли, старались поддержать дом. А какой кофе мы готовили по утрам! Часто приходили гости, собирались весёлые застолья. И ещё: известно, сколько радости приносит в дом малый ребёнок – вот эту радость приносил нам подрастающий Мара. Впервые в жизни я возился с малым ребёнком и понял, насколько это хорошо.
Приезд Мельчука
Но я уже слишком забежал вперёд. Вернёмся в весну 1958 года.
Я только недавно (примерно месяц назад) вернулся из Москвы, живу в Чарбахе. Только недавно создана наша группа, и я, сам неофит, делюсь с нею только что приобретёнными знаниями. Но понятно, моих усилий здесь недостаточно. Для того, чтобы приобщить всех нас к современному состоянию работ, один за другим в Ереван приглашаются на короткие сроки (от недели до месяца) опытные мастера, классики машинного перевода. И первым приезжает Игорь Мельчук.
Как и каждое явление Мельчука, это было подобно появлению метеора. Вот он врывается, рыжий, шумный, весёлый, до предела самоуверенный во всём, а, прежде всего, – в единственной верности своих научных подходов. Только его одного становится видно и слышно. Постоянно рассказывает о своей работе – всем вместе и каждому в отдельности, дотошно вникает в нашу, используя это для того, чтобы знакомиться с армянским языком, на котором тут же пытается изъясняться. Возникает комический эпизод, когда он в некотором слове вместо обычного звука к произносит кх с придыханием, в результате чего слово получается совершенно неприличным, и девочки краснеют и давятся от смеха. Но, в общем, учитывая его талант и энергию, он таки здорово обучил группу, чего мне так не удалось бы. Нечего и говорить о том, что он стал всеобщим любимцем.