Принятие воинской присяги. Каждый выходит из строя, что-то говорит по бумажке и целует воинское знамя.
У меня к изучению военной науки способностей не было никаких. Прежде всего – к изучению «матчасти». Запомнить сами названия бесконечного числа деталей, из которых была собрана пушка или ПУАЗО (прибор управления артиллерийским зенитным огнём), для меня было невозможно. Не говоря уже о том, чтобы объяснить их взаимодействие.
Единственным же, что я запомнил на всю жизнь, было одно определение из Устава гарнизонной и караульной службы: «Гарнизон – это воинские части и подразделения, расположенные в населённом пункте или вне его, постоянно или временно». Уж больно красивое определение, кажется, так и взято из анекдота.
После второго из наших лагерей мы сдавали государственные экзамены. Казалось бы, мне отродясь не сдать «матчасть». Но сработала чёткая организация экзамена. Как я писал, у нас было немало ребят, которые лихо и с интересом в этом разбирались. Я диву давался, как они сидели с учебником перед плакатами, находили там нужные детали, с интересом обсуждали, как какие винтики крутятся. Эти же ребята и записали ответы на все заранее выданные нам экзаменационные билеты. А накануне экзамена эти билеты были вручены лаборантам кафедры вместе с некоторой, довольно скромной суммой. Сам же экзамен проходил так. Студент вытаскивал билет, громко рапортовал свою фамилию и номер билета и садился готовиться. К нему подходил лаборант и вручал шпаргалку. Подготовка к ответу заключалась в том, чтобы найти на плакате указанные в шпаргалке детали. А ответ – в том, чтобы точно прочесть шпаргалку и правильно ткнуть указкой в нужное место на плакате. Так ответил и я, получив четвёрку. А через некоторое время получил билет с вписанным в него воинским званием. Так я стал младшим лейтенантом запаса.
Добавлю, что моя последующая воинская карьера складывалась довольно удачно. Так больше мне ни разу не приходилось попадать в военные лагеря. Несколько раз переподготовки проходили в городских условиях без отрыва от работы – по несколько недель вечерних занятий. Время от времени меня повышали в звании, так что в отставку я вышел уже старшим лейтенантом.
Глава 7. На Ленинских горах
В одном из блоков в эту пору
Студент мехмата проживал
И очень строгому разбору
В парткоме повод подавал.
Сей отрок, Михаил Беленский,
На вид немного деревенский,
Поклонник Гейне и поэт,
С собою в университет
Привёз с родных полей Украйны
Запас душевной теплоты,
Вольнолюбивые мечты,
Дух пылкий и довольно странный,
Самоуверенную речь,
Рюкзак и волосы до плеч.
С. Яценко. «Евгений Омегин»
В предыдущих главах я старался описывать главным образом свой первый университетский период, когда учился ещё на Моховой, но мне часто приходилось перескакивать к событиям, происходившим уже позже. Теперь хочу рассказать об этом втором периоде – на Ленинских горах – по порядку.
Университет на Ленгорах
Грандиозное здание Московского университета было едва ли не самой знаменитой стройкой тех лет. Задумано он было как образец. С одной стороны – образец университетского комплекса с максимальными удобствами для учебного процесса и для жизни студентов; с другой – образец новой социалистической архитектуры, создающей новое лицо Москвы, а за ней и других городов. В Москве одновременно строился с десяток подобных зданий, например, здание МИД, но, конечно, среди них наш университет был главным.
Я сказал «комплекс». Действительно, уже само центральное здание распадалось по крайней мере на пять почти самостоятельных корпусов, соединённых общими переходами. Напрашивается старинное слово «собор», недаром же за университетом на Ленинских горах закрепился эпитет «храм науки». Впрочем, официально эти корпуса назывались более прозаически – зонами – не в память ли зэков, составлявших значительную часть рабочей силы на этой стройке? Рядом с главным зданием стояли отдельные большие корпуса физического и химического факультетов. И ещё по обе стороны – к востоку и западу от них – огромные территории со зданиями разных вспомогательных институтов, например, Вычислительного центра, ботсада и т. п.