Начав с Индии, я скоро перешёл на Китай и Японию – их древние сказки, новеллы и поэзию. Непередаваемое очарование далёких цивилизаций. В ту пору их издавали совсем мало, я читал в основном издания 1930-х годов. Тот особый стиль перевода, благодаря которому мы сегодня распознаём китайскую поэзию, был выработан значительно позже, главным образом Гитовичем. В переводах 30-х годов она звучала по-другому, но тоже прекрасно, читатель может оценить:
Когда такие забытые люди
За гранью небесного круга
Сойдутся, то разве помехою будет,
Что прежде не знали друг друга?
Это «Лютня» Бо Цзюй-и в переводе Шуцкого.
Чуть позже в связи с походом по Памиро-Алаю я увлёкся и персидской (в советской терминологии «ирано-таджикской») поэзией.
А кроме литературы было ещё искусство. Музей восточного искусства недалеко от Курского вокзала был одним из моих любимых, и я нередко любовался там китайскими вазами, статуэтками из нефрита, индийской эмалью, персидскими миниатюрами.
А потом появились индийские фильмы. Сейчас это произведения масскультуры, так сказать, для плебса. А вот первый появившийся у нас фильм – «Бродяга» с Раджем Капуром, произвёл фурор. Это было открытие нового индийского искусства не только для специально интересующихся вроде меня, а для очень широкой публики – от интеллектуалов до простых работяг. Вряд ли кто в моём поколении не знал распространившегося по всей стране напева: «Бродяга я, а-а-а-а!».
Я – организатор туризма
Главным же моим занятием и увлечением на весь этот период стала организация туризма. Именно организация. Мне, конечно, нравилось в выходной день пройти по Подмосковью, потаскать тяжёлый рюкзак, повозиться у костра, посидеть у него, попеть песни. Но главное – во мне сформировалось представление о туризме-альпинизме, как об особом образе жизни и состоянии духа. Попытаюсь сегодня приблизительно его сформулировать. (Повторяю: «приблизительно» – сформулировать поточнее я и тогда бы не смог, а сейчас ещё и невольно искажу за давностью лет). Итак, туризм-альпинизм – это состояние духа. Настоящий турист-альпинист остаётся таковым везде – дома, в университетской аудитории, с любимой девушкой. Он знает цену товариществу, верен друзьям, ему хорошо с ними. У него ярко выраженное чувство долга. Он не боится трудностей. Он старается взять на себя побольше и делать всё правильно. Он здоров, крепок, закалён и дисциплинирован. И, конечно, любит природу, любит путешествия, хочет побольше увидеть мир, узнать и понять побольше разных людей. Узнавая людей, лучше понимаешь мир, в котором живёшь. Чтобы увидеть землю и узнать людей, ходишь в большие походы. Чтобы испытать пределы своих возможностей и увидеть горы – занимаешься альпинизмом. А чтобы подготовиться к этому, выработать в себе технические навыки, поддержать общее моральное состояние, наконец, чтобы ежедневно чувствовать близость к природе, ходишь в воскресные походы.
Вот приблизительно такие представления сформировались у меня к моменту поселения на Ленгорах. Так что альпинизм-туризм представлялся мне не видом спорта, а некоторым братством, и настоящий член этого братства должен стремиться к его расширению, т. е. быть по природе своей миссионером. Слово «миссионер» я, конечно, тогда не употреблял, потому что, наверное, и не знал; на более привычном языке следовало сказать: «организатором туризма». Особенно в студенческой среде, где людей легче организовать и где они особенно готовы воспринять этот набор ценностей. Образцом такого коллектива для меня была альпсекция МГУ, а образцом организаторов – Мика Бонгардт и Костя Туманов.
Так я загорелся идеей – организовать туристский коллектив на факультете.
Вообще студенты мехмата в походы ходили. Ещё на 1-м курсе я подходил к стендам с фотографиями туристских походов, шутливыми подписями и стихами – по свято соблюдаемой с давних времён традиции полагалось после каждого похода делать такие стенды – в похвалу себе, для агитации и воспитания подрастающего поколения. Я с завистью разглядывал эти стенды – больше всего запомнились байдарки на бурных реках. Всего, мне кажется, к тому времени на факультете было где-то с полдюжины довольно опытных туристских групп, и ходили они в интересные и серьёзные походы. Но это были закрытые группы, полностью лишённые «духа миссионерства». Одновременно как-то сами собой, хотя и не без влияния «наглядной агитации», возникали туристские группы и организовывались простенькие походы на младших курсах – примером может служить мой кавказский поход.
Единомышленников я начал подыскивать в той же альпсекции, занятия в которой начались довольно скоро после начала учебного года. С мехмата там оказалось двое новичков: Витя Леонов – курсом младше меня и Серёжа Яценко – двумя курсами младше. Мы выписали в спортклубе несколько палаток, рюкзаков и спальных мешков, после чего заявились перед началом лекций к 1-му и 2-му курсу и объявили, что в ближайшие субботу и воскресенье состоится туристский поход по такому-то маршруту, приглашаются все желающие, сбор для решения организационных вопросов тогда-то и там-то – кажется, в моём блоке. (Отмечу любопытную языковую особенность – место проживания студента МГУ никогда не называлось «комнатой». Говорилось: «в моём блоке»).