Слухам и легендам я не верила, но все же выбила себе стажировку длительностью три года не в ухоженный столичный госпиталь Его Величества, а в глухой северный Солецк. Знакомые и однокурсники по королевской Академии крутили пальцем у виска, а члены моей своеобразной семьи понятливо улыбались.
Я довольно хмыкнула и бережно завернула в свежую газетку маленькую склянку с кровью проклятой старушки. Кровь проклятого Чёрной смертью! Я более чем была уверена, что на деньги, вырученные от продажи этого ингредиента, можно было спокойно купить квартирку в каком-нибудь тихом районе столицы.
Но квартира мне, коренной жительнице центра многошумной и богатой Алавии, не была нужна. Были нужны исследования и опыты, поэтому склянку я точно не собиралась продавать — она отправится прямиком в мою подпольную, а точнее, подвальную, лабораторию.
Кроме того, я точно знала, чем займусь вечером. Чёрную смерть все-таки можно было вылечить.
Но до вечера было еще долго: прием по средам у меня заканчивался в час дня. К счастью, бабушка была последним сегодняшним пациентом. Я закрыла журнал, поставив с чистой совестью в графе болезнь у пациентки Агаты Ирой «бытовой наговор» и описав его очень примерно, привела свой рабочий стол в порядок и засобиралась домой.
Мой маленький и очень обшарпанный, но все же чистый и опрятный кабинет находился в самом конце длинного больничного коридора: ходили ко мне не так уж часто, и я в сотый раз поблагодарила богов за эту милость. Работать штатным участковым целителем – ад! Сотни злых пациентов, большая часть которых – пожилые бабульки, вызовы в какие-то унылые солецкие дыры (а целители, между прочим, не так сильны магически, чтобы самостоятельно открывать порталы!), отчеты, отчеты, отчеты… Нет, иногда меня, как стажера, отправляли на помощь к другим целителям, ходили ко мне тоже далеко не всегда с проклятиями и сглазами, но, во-первых, я работала куда меньше бедолаг из, например, хирургического, а, во-вторых, я могла экспериментировать сколько душа пожелает. Кстати про отчеты: я со вздохом взяла со стола сегодняшний, покопалась в кармане халата с фирменной эмблемой и не менее фирменными дырами, чтобы найти ключи, и щелчком пальцев погасила свет.
Выходя из кабинета, я с досадой заметила, что корявая табличка, на которой крупными буквами было написано нелепое «ЭДЕЛАЙН ДЕ ФОЙТЕН, ЦЕЛИТЕЛЬ, ОБРАЩАТЬСЯ С ПРОКЛЯТИЯМИ» в очередной раз покосилась.
–– И вот разве это магией крепили? – пробурчала я, пытаясь поправить упорно не желающую висеть ровно табличку и в конце концов плюнув на это.
С ненужной бумажкой – отчетом – изрядно подпорченным настроением и предвкушением веселого вечера я отправилась вперед по коридору – к свету. Да, в моём темном тупике даже окна не было…
–– Целительница Фойтен! – окликнула меня женщина, сидевшая на скамейке у одной из стен коридора напротив кабинета участкового целителя Брумаля.
Я остановилась. Невысокая, коренастая с нетипично короткой стрижкой и в брюках женщина была мне знакома. Несколько недель назад она привела на прием своего сына, которого некие доброжелатели прокляли очень просто, но замысловато: мальчик возомнил себя вороном, порывался улететь и вместо слов издавал карканье. Загвоздка была в том, что проклятие было каким-то авторским, а потому бабки-ворожеи, мои главные конкурентки, лишь молча разводили руками, когда их заклинания и нехитрые зелья не действовали. Однако деньги за свои услуги они все же брали.