Начался четвертый сезон шоу. Джорджи пообещала себе доказать Брэму, что превратилась из глупенькой надоеды в привлекательную восемнадцатилетнюю девушку. Они начали работать в июле. Съемки проходили в Чикаго. Один из приятелей-бездельников Брэма упомянул, что тот арендовал яхту на субботний круиз по озеру Мичиган. Предстояла грандиозная пьянка на всю ночь. Воспользовавшись тем, что отец улетел на уик-энд в Нью-Йорк, Джорджи решила незваной явиться на вечеринку.
Долго выбирала наряд и наконец остановилась на платье леопардовой расцветки с американской проймой и босоножках на платформе. Поднимаясь на борт яхты, она заметила, что большинство девушек ограничились короткими шортами и лифчиками от купальников. Из динамиков гремела музыка. Девушки были чуть постарше ее, все как одна длинноногие секси. Но Джорджи окружал ореол славы, и все они по очереди покидали приятелей Брэма, чтобы поговорить с ней.
– Можно получить автограф для моей племянницы?
– Вы берете уроки актерской игры и все такое?
– Какая вы счастливая, что работаете с Брэмом. Он самый горячий парень на всей планете.
Джорджи улыбалась и раздавала автографы, то и дело оглядывая толпу в поисках Брэма.
Наконец он вышел из каюты. На нем были помятые шорты и коричневатая тенниска. На каждой руке висело по девице. Он потягивал спиртное, курил сигарету.
Джорджи хотела его. Причем так сильно, что внутри все болело.
Взошла луна, и на яхте становилось все более шумно: именно от таких вечеринок оберегал ее отец. Какая-то девчонка стащила купальник. Мужчины взвыли. Две другие девицы стали целоваться. Джорджи не обратила бы на это внимание, окажись они лесби, но это было не так, и ей становилось тошно при мысли о женщинах, готовых устроить пошлое представление ради мужчин. Когда они стали мять груди друг друга, она ускользнула в салон, где с полдюжины гостей торчали у бара и полулежали на белых кожаных диванах в форме подковы.
Кондиционер посылал струю ледяного воздуха по ногам.
Джорджи возлагала так много надежд на этот вечер, но Брэм даже не заговорил с ней.
Вопли на палубе становились все пронзительнее.
Ей здесь не место. И вообще ей место только перед камерами. Вне съемочной площадки она никому не нужна.
Дверь открылась, и в салон ввалился Брэм. На этот раз он был один.
В Джорджи вновь вспыхнула надежда. А вдруг он пришел за ней? Но Брэм мешком свалился в кресло, почти рядом с ней, и оглядел ее с головы до ног. Сочетание аккуратной прически, золотистой щетины и новенького тату, обвившего бицепс как раз под рукавом его трикотажной тенниски, безумно ее волновало. Он перекинул ногу через подлокотник кресла и, не сводя глаз с Джорджи, принялся тянуть спиртное из стакана.
Она пыталась сказать что-то умное, но сумела выдавить только два слова:
– Классная вечеринка.
Брэм скучающе поморщился, закурил и, сощурившись от дыма, резко бросил:
– Вечеринка, на которую тебя не приглашали.
– А я все равно пришла.
– Означает ли это, что папочки нет в городе?
– Я не всегда делаю то, что приказывает отец.
– Мне так не кажется.
Джорджи пожала плечами и попыталась принять безразличный вид. Брэм стряхнул пепел на ковер. Она никогда не понимала, чем заслужила его откровенную неприязнь. Может, все потому, что ей больше платят? Но не она договаривалась о гонораре.
Брэм указал стаканом на потолок:
– Вечеринка становится слишком шумной для тебя.
Она хотела объяснить, что не могла видеть, как унижаются девушки, но он и без того считал ее ханжой.
– Вовсе нет.
– Не верю!
– Ты не знаешь меня, хотя тебе кажется, что видишь меня насквозь, – таинственно прошептала она, и, кажется, ей кое-что удалось, потому что он посмотрел на нее так, словно впервые видел по-настоящему.
Ее рыжие локоны растрепались, однако макияж не стерся. Она нанесла бронзовые тени на веки и телесного цвета помаду на губы, чтобы рот не казался таким большим. Скутер Браун никогда не надела бы платье леопардовой расцветки, и Джорджи подчеркнула разницу, сунув в лифчик накладки. Правда, когда взгляд Брэма остановился на ее груди, у нее возникло ощущение, что он догадывается о ее проделке.
Брэм пустил тонкую струю дыма.
– Бьюсь об заклад, ты еще девственница.
Джорджи закатила глаза:
– Мне восемнадцать! Я, конечно, была девственницей… пару лет назад, но теперь…
Сердце ее тревожно забилось. Зачем она солгала?
– Что же, если ты так утверждаешь…
– Он был старше меня. Ты его знаешь, но я не назову его имени.
– Ты все врешь.
– Но он сходил с ума по властным женщинам, поэтому мне пришлось порвать с ним.
До чего же ей нравился собственный скучающий тон! Джорджи считала, что очень умело изображает умудренную жизнью особу. Правда, все впечатление портила издевательская улыбочка Брэма.
– Папочка Пол не позволит взрослому мужчине подойти к тебе. Он глаз с тебя не спускает.
– Но я же пришла сюда. Верно?
– Да… полагаю, так оно и есть.
Он осушил стакан, погасил сигарету и встал:
– Тогда идем.
Джорджи недоуменно уставилась на него. Вся ее уверенность мигом испарилась.
– Куда?
Он дернул головой в сторону двери с врезанным в нее якорем.
– Туда.
Джорджи нерешительно покачала головой:
– Я не…
– В таком случае забудь. – Он пожал плечами и отвернулся.
– Нет! Я иду!
И она пошла. Вот так, взяла и пошла. Ничего не спрашивая, последовала за ним в каюту.
На широкой койке валялась полуодетая парочка. Услышав шум, они приподняли головы.
– Исчезните, – велел Брэм. Их словно ветром смело.
Ей следовало пойти за ними, но она осталась. Торчала посреди каюты в своем леопардовом платье, босоножках на платформе и наблюдала, как медленно закрывается дверь. Она не спросила, почему он вдруг так ею заинтересовался, не подумала, какую цену заплатит, если останется с ним. Она просто стояла. А потом позволила Брэму прижать ее к двери. Он уперся ладонями в дверь по обе стороны от ее головы. Большой палец скользнул в ее волосы и зацепился за локон. Джорджи поморщилась. Брэм наклонил голову и поцеловал ее. От него пахло алкоголем и табаком.
Джорджи ответила на поцелуй со всем пылом. Щеку обожгло щетиной. Их зубы столкнулись. Именно этого она хотела – чтобы он увидел в ней женщину, а не девчонку, которую постоянно приходилось выручать из продиктованных сценарием неприятностей.
Брэм рывком поднял подол ее платья, и молния его джинсов оцарапала ее голый живот. Он слишком спешил, и Джорджи хотелось попросить его немного сбавить темп. Будь на его месте кто-то другой, она оттолкнула бы его и потребовала отвезти домой, но это был Брэм, а ее дом находился на другом конце континента.
Не успела Джорджи опомниться, как Брэм потянул ее к койке.
– Ложись, – коротко велел он.
Усевшись на край койки, она ощутила вибрацию двигателей в машинном отделении и сказала себе, что именно об этом мечтала.
Брэм сунул руку в карман и вытащил презерватив. Значит, это действительно случится!
Несмотря на холод в каюте, Джорджи вспотела. Наверное, это от нервов.
Она молча наблюдала, как Брэм сбрасывает джинсы. Он был уже в полной боевой готовности, и Джорджи, хоть и старалась не смотреть на его пенис, не смогла отвести от него глаз.