Опешив, Таскер сказала:
— Это ключевой компонент, да. Горящая сера. Она есть в термитной смеси, состоящей из легковоспламеняющихся гранул. Они должны продолжить гореть, даже проникнув под шкуру личинки, высвободив серу.
— А что будет, если смешать это вещество с куском силикона размером с человеческую задницу? — поинтересовался Джон.
Таскер попыталась начать, но я перебил.
— То есть, это настолько просто? После того как мы тут разводим сопли про межпространственных сущностей, вы просто берёте и прожигаете в них дырки? Так чего мы ждём?
— На самом деле это далеко не так просто, как кажется. Сера работает не из-за того, что у неё есть некие полезные для нас химические свойства. Это работает, скажем так, в качестве символической силы. Как будто есть некий потусторонний невидимый механизм, который управляет этим.
— Ага, прямо как со святой водой для вампиров, вас понял.
— Я не думаю, что вы поняли. Во время предыдущего инцидента эффективность оружия измерялась в зависимости от того, кто им владел и в каком ментальном состоянии находился тот, кто наносил удар.
— Окей.
— Мы полагаем, что вы можете сделать это. По крайней мере, для этого образца.
Вошёл агент Гибсон и протянул мне модифицированный дробовик.
— Не выпендривайся и не стреляй в меня, говнюк.
Эми глянула на оружие и пробормотала:
— Лечебно-оздоровительный центр.
Джон достал сигарету.
— Здесь запрещено курить, — сказала Таскер.
— Если он может стрелять в помещении, то уж курнуть-то я могу.
— У нас ничего не выйдет, — сказала Эми. — Даже я чувствую, что это какая-то ловушка. — Она кивнула на меня и сказала, — Они запихнут тебя в клетку и Мики тебя съест. Поскольку они не сделают это напрямую, они решили, что смогут избежать проклятия, которое нас защищает.
— Вы двое останетесь снаружи, верно? — ответил я. — И я зайду внутрь, а вы будете стоять и следить, не собирается ли кто нас надуть. Я имею в виду, мы только вчера были под одной крышей с этим чудищем, а я не уверен, что оно возглавляет рейтинг десяти страшнющих монстров, которые пытались меня сожрать. В общем, о чём я говорю — меня всё устраивает.
Эми издала раздражённый звук и произнесла:
— Почему тебя это устраивает?
Потому что нас наняла Чейстити для того, чтобы мы сделали всю работу, только и всего. Не ты ли недавно мне сказала, что мне нужно более прямо смотреть на вещи? Ну так вот, у нас тут Мики. Это не то, чего мы ожидали, ну и что? К лучшему это или худшему, но мы, наконец-то, пришли к финальной разгадке дела Пайтонов.
Я забрал дробовик у агента Гибсона. Я проверил, был ли он заряжен, а иначе было бы крайне неприятно оказаться в клетке с разъярённым монстром и осознать, что тебя запихнули туда с пустым оружием. Я принюхался — снаряды пахли как будто кто-то пукнул, всё в порядке.
— Итак, что, эм, собственно, будет представлять из себя процесс? — поинтересовался я у Таскер.
— Ты зайдёшь в соседнюю клетку — стены между клетками могут открываться дистанционно, из комнаты охраны. Наружная дверь закроется, стена откроется, и между тобой и образцом не будет преград. Выстрелите, когда захотите.
— Дэвид, это глупо, — сказала Эми.
— И это буквально ни разу не остановило нас. — Затем я обратился к Таскер, — Лоретта и Мэгги не испугаются звука выстрелов?
— Мы закрыли дверь между блоками с клетками, она абсолютно звуконепроницаема. Этот звук они услышат не громче, как если бы кто-то мягко постучал в дверь.
Я посмотрел на Джона и тот пожал плечами.
— В смысле, если мы здесь не для этого, то зачем?
Я сказал Эми:
— Ты видишь здесь ребёнка, так?
— Он просто смотрит на меня. Осуждающе.
— Можем быть, тебе стоит подождать снаружи, в зале? Ты в состоянии справиться с этим?
— Нет, я не справлюсь, и да, я должна быть здесь.
— Тогда давайте покончим с этим.
Я зашёл в пустую клетку и дверь закрылась за моей спиной. Невидимая рука клаустрофобии медленно, но крепко схватила меня за задницу. Стена, разделяющая клетки, была из стали — я не видел, что происходит в клетке Мики.
Я спросил у Джона через стекло:
— Если ты сконцентрируешься, ты можешь увидеть и услышать Мики? Или он в виде личинки всё это время?
— Погоди-ка… Да, вижу Мики вполне себе ясно. Если я постараюсь.
— Что он делает?
— Сейчас он сидит на кровати. Ревёт. Спрашивает, что он здесь делает, почему его оставила мать.
Я посмотрел в глаза Эми, она выглядела на грани потери рассудка.
— Это всё — свежескошенная трава.
Я сказал Таскер: