Отверстие находилось прямо передо мной, вода уже была по пояс. Кажется, мне будет нужно задержать дыхание перед тем, как бросить бомбу внутрь. Наверное?
Возможно, моё воображение разыгралось, но как только я подошёл ближе, я почувствовал странное ощущение, некую тяжесть в воздухе, наподобие той, что возникает, когда заходишь в комнату, где только что закончили жарко спорить или тайно совокупляться.
Был ли это страх? Нет.
Сила.
Опасность.
Зверский аппетит и странные желания таились там, глубоко, под моими ногами; я был посередине океана, разделяющего меня и копошащиеся стремительные тени начальной школы юных ктулхят. Несмотря на слова Маркони, я всё равно думал о существе внутри шахты как о физическом объекте. Но сейчас я начал понимать — это место было соединением двух миров, микроскопической границей, объединяющей две непохожие друг на друга сферы. Это было место, где наша вселенная касалась отвратительной, разрастающейся, полной мрачной ненависти и непостижимой, жестокой силы. И если я начинал думать об этой сущности, как о материальном объекте, мне начинало казаться, что оно может поглотить всю нашу солнечную систему целиком. Эта штука была определённо больше одной тысячи задниц.
Я обнаружил, что остановился. Мой собственный страх сжал невидимой рукой мою грудь.
Я стряхнул её и продолжил идти вперёд.
Я хлюпал в сторону дрожащего круглого отверстия, до которого оставалось около шести метров, бормоча:
— Я, блядь, должен устроиться на нормальную, обычную, сука, работу.
Я достал телефон, набрал сообщение: «прям щас» и, как только я хотел нажать кнопку «отправить», что-то ударило меня сзади, и я полетел лицом в мягкую, шевелящуюся плоть.
Бомба откатилась в сторону, ещё в рюкзаке, ещё на предохранителе. Я почувствовал, как вода заливается в мои ноздри. Могу ли я утонуть в иллюзии? Но я на всякий случай задержал дыхание.
Тед Нолл стоял напротив меня, держа мою футболку в своих кулаках. Он выдернул меня из «пруда» и я почувствовал, как преодолел невидимый водный барьер.
— Что ты, мать твою, творишь? — зарычал Тед. С каждым его словом моё тело сотрясалось.
— Закончить это! — залопотал я, — Убить это, то есть, уничтожить гнездо!
— Там, внутри, дети, ебанат! У нас аквалангисты, они вытащат их!
Я приготовился рассказать историю. Мысленно оценил, как будет звучать правда. За плечом Теда я увидел Эми, стоящую под дождём, обвившую руки вокруг своего тела. Я пытался придумать, какой сигнал ей подать, но всё, что приходило на ум — заорать, что есть мочи: ПУСТЬ ДЖОН НАЧИНАЕТ ДИВЕРСИЮ! И это, по моему мнению, полностью бы разрушило суть диверсии.
— Ты сказал, что можешь уличать людей во лжи? — спросил я. — Ну так смотри на моё лицо очень внимательно — там внутри нет никаких детей.
— Что? Зачем этот ребёнок будет врать?
— Это уловка. Это засада. То, что выйдет оттуда — и никто тогда не выживет, Тед. Мы должны преградить ему дорогу, и прямо сейчас.
Тед позволил мне встать на ноги. Затем он поднял рюкзак с бомбой, перебросив его через плечо.
— Неважно, что ты несёшь — ты всегда выглядишь как лгун. Может быть, ты и прав, но, запомни, это будет первая твоя правда с той поры, как я тебя встретил. Дайверы в курсе рисков, я им объяснил, что к чему. И если оттуда полезет что-то, мы будем готовы. Но до тех пор ты и твои дружки должны, чёрт подери, держаться подальше. И если я замечу тебя до того, как все дети окажутся в целости и сохранности, я надеру тебе жопу до кровавых соплей. Уяснил?
Кажется, я почувствовал, как Многожоп насмешливо усмехнулся мне из самого неприветливого уголка вселенной.
Тед кивнул, развернулся, и принялся «пробираться» через невидимую воду пруда.
— Ещё девять детей. Как только последний окажется на свободе, взорвём здесь всё. Не раньше.
Но тогда, подумалось мне, будет слишком поздно.
Поверженный, я встретил Эми на полдороги в обратную сторону. Мы с Эми не произнесли и звука, покуда не дошли к ближайшему от церкви домику. Там Джон сел на Харлей-Дэвидсон, который он умыкнул с церковной стоянки. Его тело было облеплено шестью силиконовыми задницами, которые были стянуты эластичными бретельками. В руках он держал палицу Будды, которую венчали шесть розовых дилдаков.
— Забудь, — сказал я, — диверсия отменяется. Меня настиг Тед.