Это был ясный, как небо, укол в сторону Эми. Я ей ничего об этом не говорил. Она, понятное дело, промолчала.
— И что насчёт отца. Он выкатил ультиматум — или мы вас сажаем, или он вас кладёт. Собственноручно.
— Арестуйте его за угрозы.
— Он ещё ничего не сделал. Арестуем сразу же после того, как он нашпигует ваши задницы дробью. И только если он откажется нанять меня, чтоб избавиться от улик.
— Даже если вы думаете, что это сделал я, то, наверное, я же и привёл её назад? В чём смысл? Мы забрали девочку на Шахтное Око, подержали там, и привели домой через восемь часов? Зачем бы? Нам даже не заплатили за работу.
— А у нас очередная жертва. Пока что одна.
— Думаете, я сразу двух украл? Посреди дня, в одно и то же время в двух местах? И никто меня не видел? Забавно, что вы переключаетесь с одного мнения обо мне на другое так быстро.
Детектив пожал плечами.
— Ну, кто-то же это да сделал.
— Да, но это был не человек. О чём вы прекрасно, блядь, знаете.
— Я знаю?
Джон сказал:
— Значит, если мы сейчас пойдём и найдём второго ребёнка, на нас ляжет ещё больше подозрений? А знаешь, что? Мы его всё равно найдём. Я уверен, вы нас поймёте — мы просто не можем оставаться в стороне при чужой беде.
Я добавил:
— И просто чтоб прояснить кое-что — единственно верный путь доказать вам, что мы не стоим за этими массовыми похищениями, будет найти этого парня, и если он окажется человеком, а не паранормальной приблудой, вы сможете составить полноценное обвинение? Верно?
— Вообще-то, Вонг, если я увижу тебя хоть около жертв, хоть разговаривающим со свидетелями, хоть что-то ещё, подразумевающее работу полиции, неважно, я всех вас троих выцеплю во вмешательстве в расследование. И говоря «выцеплю» — я подразумеваю привязать к бамперу внедорожника и протащить сквозь весь город на допрос. Вы остаётесь дома, вы никуда не уезжаете, вы ждёте, пока от меня не будет указаний. Ясно?
— Конечно. Всё, как вы скажете. В конце концов, вы — сила правосудия.
Он повернулся, открыл дверь, и уже ну поччччтиииии ушёл, как внезапно из другой комнаты донёсся глухой стук.
Мы все повернулись на звук, включая Баумэна.
Очередное приглушённое постукивание — будто кто-то пинается в дверь.
В дверь моей кладовки.
Детектив спросил:
— Кто здесь ещё?
Одновременно:
Эми:
— Это ветер.
Джон:
— Собака это.
Я:
— Ничего не слышу.
Баумэн вынул ствол:
— Так, отошли. Живо. Вся ваша троица, резво — к дальней стенке.
Мы повиновались.
БАХ
Я сказал:
— Я не хочу, чтоб вы восприняли это, как угрозу в свой адрес, но последний коп, пытавшийся войти в мой дом и везде залезть, пытаясь выяснить источник странных звуков, ну, он плоховато кончил. С монстром у себя в лице. И нет, не рядом с лицом. Монстр поселился у него в голове.
— Завали ебальник.
Он приближался к кладовой так осторожно, будто думал, что за ней притаился велоцираптор с обострением бешенства, готовый вырваться в любой момент.
Детектив замер напротив двери, и, держа пушку на взводе так, чтоб предполагаемый противник не смог её выдрать, дотянулся до дверной ручки и потянул створку на себя.
Моментально отпрыгнул от проёма, чтоб создать дистанцию, и наставил дуло пистолета на то, что предполагаемо было ужасом, запертым в шкафу — оттуда, где стоял я, было ничего не видно, но я ментально подготовился к тому, чтобы бежать максимально быстро к выходу в то время, как детектива пронзят огромным клювом, заграбастают когтями, или облепят щупальцами.
Баумэн заглянул внутрь.
Подобрал то, что увидел.
Повернулся, и уставил пушку уже в точности на меня.
— На пол! Вниз, живо! Все вы!
— Что там такое?
— ЛЯГ, МАТЬ ТВОЮ!
Мы повиновались, обмениваясь тревожными взглядами. Я уже почти понял, что он там нашёл.
Эми выглядела так, будто точно знала, что в чёрном ящике.
Детектив связался по рации с помощником, сказал вызвать машину с нарядом и скорую помощь.
Здесь ребёнок, сказал он.
Жив, но без сознания.
Мы сидели в наручниках на заднем сиденье внедорожника детектива Баумэна — правая рука Эми была прикована к ремню — и просидели уже достаточно, чтобы пронаблюдать за закатом солнца почти полностью. Красно-синие огни то и дело вспыхивали, отражаясь в капельках воды на лобовом стекле. Работники Венериной Мухоловки столпились на выходе, тихо переговариваясь друг с другом и в ужасе зажимая ладошками рты.