Когда звук шагов перестал доноситься из тоннеля, Ершик понял, что здорово влип, он так стремился пойти вместе со Старым и лицом встретить опасность (за его спиной), что оказался вместо глубокого тыла на переднем крае, придется провести всю ночь на Красносельской… Караульные погибают, не сделав ни единого выстрела, ножевые раны, тени в темноте… Где начальник станции?
- Не гасите свет на ночь! Они должны бояться света.
- Если бы все было так просто. Партийное руководство решает за меня: не положено полное напряжение подавать по ночам, а я ничего сделать не могу. Боишься на станцию выйти, оставайся здесь.
Железная дверь защитит от некрупной твари, тут лучше, чем на платформе. Но стало стыдно перед самим собой: друг ушел в темноту даже без брони, а он будет прятаться? Инстинкт самосохранения подсказывал: сиди и не высовывайся, а Старому за его неустрашимость платят более чем щедро. А пропадет он там, тебе-то что, подумаешь, знакомы немного - не родственник… Ершик довольно-таки неуважительно хлопнул дверью, и тут же об этом пожалел, увидев серый мрак, еле различимые колонны по центру и палатки между ними. Теперь будет всю ночь дрожать, как мышиный хвост.
Ему казалось, что он уже вечность сидит между колонной и палаткой, ноги затекли, сумка с книгами на груди – ненадежная защита, но напрашиваться к кому-то в дом переночевать... После тоннеля, ведущего к Сухаревской, существа из плоти и крови не очень-то пугали, к тому же он слышал отдаленное эхо выстрелов, Старый и остальные сейчас их всех перебьют, и на станцию никто не сунется. Хотя бы потому, что твари заняты, им не до людей. А жрать им надо! Если автоматный огонь наоборот выгонит их из депо прямо на станцию? Хоть бы охрану поставили! Теперь он точно знал, что выражение «кровь стынет в жилах» - не фигура речи. Да, ждать-то, оказывается, не так просто, каждый выстрел казался последним. И, если он последний, то что будет означать наступившая тишина? Что твари закончились? Или разведгруппа погибла вся до единого? Если он так ждет возвращения малознакомого, в общем-то, человека, что же сейчас чувствует его мама? Натворил он дел со своим походом в Ганзу! Но рано или поздно это должно было произойти, успокаивал свою совесть Ершик, дети не сидят рядом с родителями всю жизнь. А мама, наверное, считает, что для этого еще рано. И она, кажется, права... Черная тень даже отдаленно не напоминала человека.
Вот она. Полтора метра ростом, идет на задних лапах, маленькая голова, а глаза большие, как два черных круга. Тихий свист: тварь втянула воздух мокрыми, слизистыми ноздрями, приоткрыв пасть, чтобы лучше чувствовать запах. Зубы острые, но небольшие, и когтей не видно. Ершик старался не дышать и не моргать, сидел неподвижно с широко открытыми глазами, теперь, увидев тварь, он, как ни странно, стал меньше ее бояться, ожидание было страшнее. Да и не такая уж она большая, головой потолок не подпирает. Лапы с четырьмя пальцами были похожи на человеческие руки, четырем пальцам был противопоставлен пятый – коготь или костяной вырост, так похожий на нож, очень острый… Она обернулась назад и щелкнула челюстями над плечом: там виднелось что-то непонятное, не может быть, чтобы когти и на плечах росли, потом Ершик вспомнил, где он видел этот предмет: такие же отполированные рукоятки прятались под курткой Старого, его ножи. Если ее можно ранить, то и убить можно? Больше он не мог не дышать, вдох вышел слишком громким, круглые глаза остановились на нем. Из тоннеля показалась вторая тень, Ершик спокойно думал: сейчас сожрут, но приготовился выскочить у них из-под носа, пусть только с места сдвинутся. За спиной твари он заметил быстрое движение, услышал хруст, и тварь ткнулась склизким носом в мраморный пол. Нож вошел точно между выпуклым черепом и костлявым хребтом.
- Девятый, сука… - Старый извлек оба ножа, срезал одним движением тонкий морщинистый хвост и повесил его на пояс. Ершик посмотрел на залитые кровью штаны и ботинки, забрызганное лицо, на котором выделялись белые круги вокруг глаз, защищенных ранее загадочным прибором. В животе вдруг образовался какой-то шевелящийся узел, он еле успел добежать до края платформы и свеситься лицом вниз…