Все, начиная от знакомых, родителей и даже учебников описывали момент проявления имени родственной души на запястье как нечто романтичное и трепетное, то, что всегда должно сопровождаться радостными вздохами и нежным биением сердца. Ведь это же человек, предназначенный тебе самой судьбой — и он подходит тебе как никто другой. Стоило только вспомнить… да практически всех, кого знала Мерида. Но… Фрост? Фрост?! Да каким макаром он вообще может быть её соулмейтом? Она же его и часа не выдержит! Тем более после того, что он учудил.
С ужасом Мерида подумала, что судьба, похоже, дала осечку — и выбрала ей в родственные души не того человека. Ведь такие случаи изредка да случались. И их жертвы в основном проживали полную тихого пепельно-серого одиночества жизнь или же находили таких же обделённых, как они… И ведь сегодня девушка видела Фроста с какой-то шикарной блондинкой — явно его парой. «А вдруг она — его соулмейт?» — с ужасом подумала юная Данброх и вздрогнула — по позвоночнику прошлась толпа мурашек от осознания того, что её жизненный путь, похоже, складывается не самым лучшим образом.
Так что она, можно сказать, оказалась между Сциллой и Харибдой: быть с ненавистным Фростом в качестве соулмейта или же навечно (ох уж этот подростковый максимализм) остаться без пары. Что то, что то — безысходная ситуация.
Мерида сползла на пол и, прикусив нижнюю губу, чтобы не разреветься, попыталась было обрисовать картину в более ярких красках, но все позитивные мысли выветрились из головы. А потом она внезапно поняла, что, не встреться ей сегодня Фрост, ничего бы этого не было, да? «Чтоб его!» — мысленно выругалась девушка, сжав ладони. Почему ему так захотелось оказаться сегодня в совершенно другой части города, где они смогли бы пересечься?
Уже никак не сдерживаясь, юная Данброх дала волю слезам, стараясь плакать как можно тише, чтобы никто из домашних её не услышал, но и это ей не удалось. Захлёбываясь рыданиями, девушка всё рисовала и рисовала в голове «перспективную» картину будущего и от этого ей становилось всё горестнее и горестнее…
Наконец кое-как успокоившись спустя полчаса, Мерида поднялась на затёкших ногах и нетвёрдой походкой подошла к раковине. Умылась холодной водой из крана и уставилась на своё отражение в зеркале. Но куда же пропала та задорная девушка напротив, которой море было по колено? Вместо неё на Мериду смотрело нечто, отдалённо похожее на неё, но в сто раз страшнее: зарёванное существо, всё в пятнах по лицу, с подпухшими веками и покрасневшим носом. Н-да, это явно не она, а кто-то совершенно незнакомый. Шумно выдохнув, Мерида сжала ладони в кулаки и приказала незнакомке в отражении, что они будут жить так, как раньше, и это дурацкое имя соулмейта на запястье ничего не значит. Затем же девушка подхватила одежду с пола и на цыпочках пробралась в свою комнату: все обитатели дома уже спали.
А находясь уже там решила сделать звонок Рапунцель, чтобы выплеснуть все эмоции и найти так необходимую в этот момент поддержку…
***
— Ох, милая, мне правда так жаль, — в который раз в сердцах проговорила Рапунцель, — давай я всё-таки приеду к тебе? Мне не сложно.
— Не стоит, — вздохнула Мерида, устало прикрыв глаза, — тем более, вся моя родня уже видит седьмой сон… Можем их разбудить. Да и даже у нас в городе ночью небезопасно…
Юная Данброх лежала на кровати в своей «чердачной», как она её называла, комнате (очевидно, из-за того, что та находилась на чердаке и одна из стен этого помещения была наклонной), полностью обессиленная и выжатая, как лимон. Её обиталище можно было бы даже назвать уютным: из-за покрашенных нежно-перламутровой краской стен, подбитых панелями орехового цвета, подвешенных по всей комнате гирлянд-огоньков, что дарили приятный мягкий свет, развешенных постеров (а под потолком даже находился развернутый американский флаг), ковра с длинным ворсом в тон комнате, кучи подушек на широкой кровати… если бы не повсеместный бардак, выдававший в обитательнице этой комнаты весьма нетерпеливую особу, которой постоянно было некогда здесь убираться. Неподалёку от письменного стола, заваленного учебниками и тетрадками, которым следовало бы находиться на полке над ним, сиротливо стояла бас-гитара, вся в стикерах, напоминающих о концертах, на которых побывала девушка, и всё дожидалась, когда её хозяйка вновь обратит на неё внимание. А над комодом со стереосистемой на нём был подвешен лук со стоявшим рядом колчаном: главная страсть Мериды, без которой она попросту не могла жить, и даже ездила на юношеские соревнования, представляя свой город. Пожалуй, больше стрельбы из лука девушка любила разве что верховую езду, занятия с которой посещала с частой регулярностью. Именно во время таких занятий она чувствовала себя по-настоящему свободной, отречённой от всего мира, вольной птицей, ничем не отягощенной…
Наверное, стоит ещё добавить, что у кровати девушки высилась небольшая полка с подростковыми книжками, которые юная Данброх иногда почитывала перед сном, если не вырубалась сразу после изнурительных тренировок. Не сказать, что другая литература была для Мериды трудной для восприятия, скорее уж, она не находила достаточно времени во время учёбы, чтобы нормально проникаться ними. А вот в главной героине «Голодных игр», «Дивергента» и «Стеклянного трона» девушка явно узнавала себя. За это ей и были по душам эти книги.
— Попытайся не думать об этом сейчас, Рида, — посоветовала ей по ту сторону связи Рапунцель, вытаскивая Мериду из плена мыслей. — Ну и… Хотя нет, забудь, глупая идея.
— Что? — сразу оживилась та, приподнявшись на локтях.
— Ну, я тут было подумала… — немного стеснённо начала Краун. — Раз уж Фрост — твой соулмейт… Почему бы вам просто не встретиться и не объясниться по душам?
— Ещё чего! — воскликнула Мерида даже громче положенного и опасливо покосилась на дверь: не ворвется ли сюда мать в халате и со страшной маской-скрабом на лице, чтобы отругать дочку за то, что она нарушает ей покой. — Видеть его в глаза не хочу!
— Я просто предложила, родная, не злись, — покладисто проговорила Рапунцель, ничуть не удивлённая реакцией той.
Вздохнув, Мерида ещё немного посетовала на свою судьбу, а потом попрощалась с подругой, сердечно поблагодарив её за поддержку: всё же, час был поздним и уже давно пришла пора ложиться спать.
***
Месяц спустя Мерида, уже не обременённая учёбой — начались каникулы, а вместе с ними — долгожданная свобода, крутила колёса своего спортивного велосипеда в сторону почтамта, панически осознавая, что она безбожно опаздывает в свой первый же день работы. Подъехав к уже знакомому трёхэтажному зданию, она весьма неудачно припарковалась и, стягивая шлём на ходу и расправляя свои кудри, поспешила, чтобы получить первое поручение.
— А, наконец-то вы соизволили прибыть, мисс Данброх, — строго проговорил мистер Вэст, осмотрев растрёпанную девушку критическим взглядом. Он был назначен её управляющим, ведь контролировал всех детей-газетчиков, решивших подзаработать. Был он человеком старой закалки, от того и чрезмерно строгим даже к своим юным подопечным.
Она пыталась было оправдаться, но тот остановил её жестом руки: навряд ли для него было интересно выслушивать взволнованный лепет подростка.
— Мы со вторым газетчиком ждали вас, чтобы я смог провести инструктаж вам обоим одновременно, — проговорил мистер Вэст, пока они шли по длинному зданию почты к помещениям, где и сортировалась вся пресса перед своей отправкой в дома читателей.