Архимандрит Симеон, Монастырь Святого Силуана (Франция)
(Перевод с французского Татьяны Викторовой, проф. Страсбургского университета)
Введение
Церковь всегда переживала кризис. С самого начала. Весь мир неизменно повторяет это. И в определённом смысле такое утверждение верно. Но так как такое заявление сегодня повторяется так часто, всё происходит парадоксальным образом как бы для уменьшения тяжести действительного кризиса и для превращения его в обычный, помещая его в длинную последовательность следующих друг за другом кризисов, которые никогда не мешали Церкви жить, жить и развиваться. Но именно здесь, вне всякого сомнения, и есть роковая ошибка.
Не все кризисы имеют одну и ту же степень серьёзности. Кризисы церковной дисциплины угрожали единству Церкви, но не её сущности. Моральные кризисы, так часто происходившие в течение долгой истории, смущали умы людей, но не затрагивали основу веры. Кризисы веры сами по себе, по крайней мере, со времён конца арианства, не затрагивали суть христианства (Троицу и воплощение) или, скорее, оставались достаточно ограниченными и быстро преодолимыми. Наиболее серьёзный кризис веры — кризис протестантизма — не относился, однако, к сущности и захватил лишь некоторые грани христианства, но отнюдь не всё. Всё, что осталось, объединилось вокруг Рима, чтобы продвинуться в последующие века в новом миссионерском устремлении к покорению мира.
Сегодняшний кризис по существу затрагивает всю Церковь.
Официальные высказывания, которые стремятся скорее успокоить верующих, чем проанализировать болезнь, которой они страдают, утверждают, что во всеобъемлющем движении для необходимого приспособления Церкви к современному миру некоторые, захваченные рвением, заходят слишком далеко, переходя через истинную меру, установленную последним собором. Но большая часть верующих и даже некоторые священники хорошо понимают, что речь идёт о гораздо большем.
В течение веков казалось, что Церковь была обращена к Богу по существу для лучшего приведения к Нему всех верующих. Это выражалось даже направлением алтаря, обращённого вместе со священником к Иерусалиму в ожидании возвращения Христа; в использовании архаического языка, который нигде более, кроме Церкви, не звучал, чтобы ничего не изменить в старинных формулах, которые были утверждены Богом при Его обращении к людям; в употреблении «сакральной» музыки, сильно отличной даже в её нотации от всех видов светской музыки Запада; в сохранении сакральных мест — грандиозных строений величественных храмов для прославления Бога; в осуществлении длинных церемоний и достаточно многочисленных священных обрядов, представляемых как совершенно необходимые для обеспечения спасения души. Откуда следует значимая роль священства, которое для приближения к Богу должно удовлетворять очень строгим требованиям чистоты, поддерживаемым, в частности, целибатом и достаточно долгой ежедневной молитвой.
Есть особые люди, особые места, особое время, чтобы создать в потерянном мире несколько обособленных укреплённых пунктов, посвящённых Богу, несколько зон спасения, обособленных от мира.
Испытав очень глубокий шок от последней мировой войны, который произвёл коренной поворот в современной цивилизации, Церковь осознаёт — возможно, особенно во Франции — что эти зоны спасения, не способные более к расширению, замыкаются и превращаются в гетто. В результате этого следует полная перемена ориентации. Это — знаменитая «открытость миру».
С этих пор алтари обращаются вместе со священником к верующим. Литургия, наконец, совершается для людей и именно на их языке в сопровождении мелодий и ритмов, к которым они привыкли во время их труда и отдыха. Церемонии идут навстречу людям, в мастерские, в дома, вплоть до брачного ложа. Однако, вскоре обнаруживается, что лучшей молитвой является собственная жизнь людей и в таком случае, конечно, только миряне могут быть священниками, способными совершить этот ритуал жизни. Прежнее священство очень быстро поняло, что оно должно учиться у тех мирян, которые действительно живут и, следовательно, передают жизнь.
Клир начал растворяться в среде верующих, среда верующих — в массе неверующих, Церковь — в мире, который она должна спасать.
Реакция была настоятельно необходима и уже в значительной степени началась. Но при этом она слишком часто брала курс на простую попытку Реставрации. Конечно, это было не решение. Ясно представляется, что Церковь Запада не способна освятить и обожить мир. Она обнаруживает свою идентичность и обнаруживает Бога, только отделяясь от мира, и открывается миру, только растворяясь в нём. Неспособная привести мир к Богу, она лишь знает, как уклониться от мира или как поклониться ему. Интегризм или прогрессизм — это, в действительности, один и тот же тупик. Это хорошо показывает следующий анекдот, переданный о. Буйе: