Он, в действительности, исходит из «христианского понятия Бога».
Но нельзя на этом останавливаться. Если мы хотим дойти до конца в решении поднятой здесь проблемы, которая касается не только зла в мире, но и зла в богословии или зла богословия, нужно решиться на обнаружение корней зла и на обращение к Божьему образу, который подразумевается при всех этих рассуждениях.
Идея о том, что Бог действительно мог бы нас любить, действительно, в том смысле, который мы рассмотрели в начале этой главы — отвергается, как неверие, угрожающее Его трансцендентности. Это было бы в рамках худшего антропоморфизма и даже хуже — это означало бы делать из Бога «идола». Но оказывается, считается совершенно нормальным, что Бог специально сотворил миры или индивидуальные существа наполовину несовершенными, чтобы лучше показать разнообразие Своих устремлений. Ещё гораздо прискорбнее допущение, что этот Бог специально создал людей с намерением позволить им быть проклятыми (тогда как Он мог бы сказать одно слово, по крайней мере, согласно этому богословию — чтобы спасти их), и это для «демонстрирования» Своей «Справедливости», тогда как Он создал и некоторых других с намерением их «эффективно» спасти для демонстрации в них Своего «Милосердия».
«Но если Творец заставил родиться тех, про кого Он знал, что они в таком большом числе не принадлежат Его благодати, то это случилось, так как Он хотел, чтобы они составили в своём количестве несравнимо большее множество, чем те, кто по Его соизволению были предназначены как обещанные сыны для славы Его царства; и для того, чтобы продемонстрировать даже самим множеством осуждённых, до какой степени число поистине справедливо проклятых, как бы ни было это число велико, имеет малое значение в глазах справедливого Бога. Также для того, чтобы таким образом через это искуплённые от самого этого проклятия, узнали, что те, кто достигая этого в такой большой части, или полностью вся эта масса заслужила этого, не только как те, кто добавляет разнообразные ошибки к первородному греху по выбору их своей дурной воли, но, особенно, такое количество маленьких детей, которые являются узниками только в связи с первородным грехом и были восхищены светом этого мира, не получив благодати Посредника. Да, вся эта масса, поистине справедливо проклятая, подверглась бы наказанию, которое она заслужила, если бы гончар не только справедливый, но также и милосердный, не достал бы в силу своей милости и по достоинству другие сосуды, не в соответствии с тем, что он им был должен, а из-за того, что именно так он приходит на помощь маленьким детям, которые не могли ничего заслужить, и на помощь более старшим престарелым, чтобы они приобрели некоторые заслуги»[142].
Не следует думать, что такие тексты — исключение. Увы! Ничего подобного! Как бы не так. К концу своей жизни блаженный Августин только начнёт предчувствовать всё зло, которое может сотворить в душах это учение. Он посоветует тогда проявить хитрость в изложении, но никогда не вернётся к своим принципам[143].
Какой контраст хотя бы по отношению к тексту Ветхого Завета, где автор обращается так к Богу:
«Ты всех милуешь, потому что всё можешь,
и покрываешь грехи людей ради покаяния.
Ты любишь всё существующее,
и ничем не гнушаешься, что сотворил;
ибо не создал бы, если бы что ненавидел.
И как могло бы пребывать что-либо, если бы Ты не восхотел?
Или как сохранилось бы то, что не было призвано Тобою?
Но Ты всё щадишь, потому что всё Твоё, жизнелюбивый Господи.
Нетленный Твой дух пребывает во всём.
Посему заблуждающихся Ты мало-помалу обличаешь,
И, напоминая им, в чём они согрешают, вразумляешь,
чтобы они, отступив от зла, уверовали в Тебя, Господи»[144]
142
Saint Augustin, Lettre 190. II, 10; P. L. 33, 860-861 (отрывок, комментирующий текст послания к Римлянам, IX, 22-23).
143
Ср. с прекрасным произведением P. J. Chéné. La Théologie de saint Augustin: grâce et prédestination (Mappus, 1961).