Жанна Долгополова
Чтобы мир знал и помнил
Сборник статей и рецензий
Составитель благодарит Елену Краснощекову, Нину Перлину и Евсея Цейтлина за помощь и советы в подборе материала, составлении и публикации этой книги.
С любовью к русскоязычной читательской аудитории
В этой небольшой книге собраны работы Жанны Григорьевны Долгополовой (Бинус), написанные на русском языке в течение 2002–2011 гг. – в тяжелое для нее время, когда она, страдая от неизлечимой болезни неизвестного происхождения, лишилась возможности заниматься преподавательской деятельностью и участвовать в профессиональных конференциях по славистике. Большинство статей опубликовано в русскоязычных эмигрантских изданиях и сетевых журналах, а две публикации помещены в «Новом литературном обозрении», московском журнале, наиболее открытом идеям западной гуманитарной культуры. Родные и друзья Жанны, собравшие этот сборник, посчитали нецелесообразным включать в него сугубо профессиональные публикации по лингвистике и методике преподавания русского языка англоязычным студентам. Те, кого интересуют ее профессиональная деятельность, могут найти информацию в разделе «Об авторе», которая дает представление об объеме филологических и педагогических интересов Жанны Долгополовой.
Очень трудно писать вступление к книге близко знакомого, дорогого человека, с которым связывают тебя такие повороты судьбы, как эмиграция, реализация себя в новой духовной обстановке и умение сохранить себя в себе и себя для других такой, какой тебя создала жизнь в том русском мире, глубинную связь с которым ты ощущаешь как корни, уходящие в «родную почву». Но «почва» и «почвенничество» – термины XIX века, а к началу XX столетия их заменило понятие «место в жизни», порожденное экзистенциализмом и эпохой глобальных этнических и геополитических переворотов. В личной и профессиональной жизни Жанны Долгополовой эта экзистенциальная формула реализовалась в трех жизненных планах. Эмигрировав в Израиль, она сохранила связи с миром русской культуры и сыну Грише, которого вывезла из Питера четырехлетним малышом, сумела передать эту живую связь с родным-неродным языком в такой полноте, что, повзрослев, он преподает русское (наряду с австралийским и новозеландским) кино, телевидение и электронные средства информации в University of New South Wales, Сидней, Австралия, а также является директором ежегодного русского кинофестиваля в Австралии – самого большого русского кинофестиваля за пределами России. На уровне «социального» общения Жанна с профессиональным умением помогала своим бывшим соотечественникам, культурные горизонты которых были ограничены монолингвизмом, по-новому взглянуть на старую и новую Россию, лучше понять судьбу и жизнь евреев в диаспоре и на новообретенной родине в Израиле. В обзорных статьях и рецензиях, написанных по-русски, она всегда исходила из того, чем сама была взволнована, что удивляло ее новизной и оригинальностью постановки вопроса. Этими новыми идеями и поворотами мысли она спешила поделиться с читателями, делая это с большим тактом, не навязывая им авторитарных суждений, а наоборот – стремясь вовлечь их в дружеский обмен мнениями.
Жанна Долгополова уехала из Ленинграда в 1972 году, одном из самых суровых по отношению к «отъезжантам» в Израиль. Филолог-русист с хорошим знанием английского языка, она не знала иврита и была лишь в общих чертах знакома с историей еврейства, что психологически и эмоционально делало эмиграцию сложной, болезненной. Для словесников перемещение в пространстве культурного и языкового общения особенно травматично: иностранный язык, сколь хорошо он ни изучен, все равно остается в чем-то «другим», образные и эмоциональные нюансы которого переживаются как нечто иное, не то, с чем ты пришел в жизнь. Помню, как незадолго до отъезда Жанна передала мне слова одной из ее подружек из университетского семинара, которая, узнав о ее решении эмигрировать, воскликнула: «Нет, нет! Мы обручены с русским языком, мы обречены ему!» В этом патетическом высказывании есть большая доля истины: одолеть неизбежную боль ностальгии такому эмигранту очень трудно, потому что даже люди, с детских лет свободно владеющие двумя языками, ощущают себя в этих разных языковых культурах по-разному. Эмиграция помогает одному профилю более четко прорисоваться на фоне другого, создает двойную перспективу, но найти формы словесного выражения такому двойному видению дано не каждому. Ведь даже Набоков и Бродский в каждом отдельном случае создавали не переводы, а разные художественные версии одного и того же экзистенциального сюжета. Убедившись в этом и на личном, и на профессиональном опыте, Жанна приняла близко к сердцу ощущение культурной обделенности, коммуникативно-языковой неполноценности, от которого страдали, оказавшись за рубежом, многие из ее бывших соотечественников. Последнее десятилетие своей жизни она провела в виртуальных беседах о русском языке, литературе и культурно-исторической памяти с эмигрантами – россиянами по рождению. К этой широкой аудитории она приобщила и читателей из современной России, пожелавших получить лучшее представление о русской зарубежной периодике, а в кругу профессионалов – американских университетских коллег и студентов-славистов.