Климов расхотел разговаривать с Серафимой, решив просто позвонить ей потом, развернулся и зашагал в сторону мотоцикла.
***
Вернувшись домой из больницы, Илья первым делом закрылся в ванной. Долго рассматривал себя в большом зеркале, оценивая последствия того, что с ним случилось. Жесть! Ещё неделю как минимум в таком виде на глаза клиентам можно не показываться. А деньги-то кончились! Полный пиздец! Ладно, сегодня закончит с теми компами, что должен был давно отремонтировать. А завтра на поиски новой работы. На предыдущей его, не оформленного официально, конечно, дожидаться не стали. Обидно. Это снова время, снова собеседования. Чёрт! А он с избитой физиономией. Чёрт! Чёрт! Чёрт!
В кармане зазвенел мобильный. Климов. Собираясь уже нажать соединение, Илья остановился, задумался. Слишком тяжело было собирать себя в кучу после каждого их общения. И больно. От понимания того, что ничего между ними всё равно не получится. Потому что это неправильно. Это шрамы на руках ещё можно как-то прикрыть картинками. А как ты спрячешь свою блядскую жизнь, Зорин? Будешь всё время изворачиваться, врать в лицо? Да свою задницу озабоченным уродам подставлять куда легче, потому что выхода нет. А тут… Нет.
Илья сбросил вызов и засунул телефон в карман. Потом поднял руку с татушкой-ласточкой и повертел перед глазами. Возвращение к жизни, надежда… Не подведи меня! Только не подведи! Мы с Мишкой справимся! Всё будет хорошо.
***
На исходе второго дня после выписки Ильи Климов, без устали набирающий его номер на мобильнике, наконец понял, что его тупо игнорят. «Что за хрень? Вроде не ссорились. Вроде не обижал ничем». А при воспоминании того раза в дачном посёлке вообще яйца поджимались и штаны каждый раз становились на размер теснее. Из больницы встретить не смог, да. У него контракт с поставщиками горел. Но он и не обещал. Вечером заехал — Серафима сказала, что нет его. Что за неуловимый Джо? Одни вопросы. Это начинало бесить Климова. А особенно то, что тянуло к Илье с необъяснимой силой. Скручивало всё внутри в тугой комок, когда вспоминал потерянный взгляд, бледную кожу с капельками пота, руки, впившиеся ему, Климову, ногтями в предплечья, его крик, когда кончал… В кафе тогда парень льнул к нему, как котёнок. Закрывал глаза и рукой держался за пальцы. Как будто отпустить боялся. Блядь! Что за наваждение! И какого чёрта теперь происходит?
***
Поймать Зорина оказалось сложно. Климов провёл три дня, мечась между работой и домом Ильи. И всё же дождался. Сидя на лавке во дворе, он увидел парня издалека. Привстал, чтоб тот его заметил. Махнул рукой. Илья подошёл, кивнул, устало сел рядом, уставившись себе под ноги и занавесив глаза сильно отросшей выгоревшей чёлкой.
Помолчали. Климов прикурил.
— У меня возникло стойкое ощущение, что я тебя чем-то обидел.
Илья вскинул резко голову.
— Что? Нет, конечно. Что за хрень?
— Ты прячешься от меня, что ли? Чего я, как пацан, за тобой бегать должен? Не маленький вроде. Не принцесса. Или всё же да?
Илья отвернулся, процедил сквозь зубы:
— Ну да… Из меня принцесса как… — замолчал резко. Подумал о чём-то своём. — Да не бегаю я. Занят просто. Работу ищу. С прошлой выперли. Засада теперь.
— Если тебе деньги нужны…
— Нет! — Зорин аж подпрыгнул. — Хотя ты можешь мне одолжение сделать?
— Ну?
— Мне два компа отвезти сейчас надо. Заказчик на моря собрался. Улетит утром. Он не торопит, ему не к спеху. Если сегодня не привезу, сказал, через две недели можно, когда вернутся. А мне сегодня деньги нужны.
— Да не вопрос. Давай только заедем ко мне. Я байк брошу, машину возьмём. Куда их ставить-то, компы твои?
Илья оглянулся на стоявшую неподалёку Хонду. Улыбнулся. Понял, что сглупил.
— А, точно. Хорошо. Поехали.
***
Дорога до гаража заняла минут двадцать. Сидящий позади Климова, Илья держался за его талию такими горячими ладонями, что казалось, сейчас под ними на белой футболке останутся дымящие прогоревшие пятерни. Климов чувствовал, что уже как-то опасно-плохо контролирует себя. Блядь! На светофоре парень отпустил одну руку и медленно забрался ему под футболку, ведя пальцами по коже, плавно рисуя круги и линии. Климов едва не задохнулся. Чёрт! Не ёбнуться бы!
Мужик в стоящем рядом форде, увидев манипуляции Зорина, скривился. А тот, развеселившись, вынул руку из-под футболки и показал мужику фак. Водитель форда покраснел от возмущения, но светофор зажёгся зелёным, и вся полоса двинулась вперёд.
Мягкая ладошка вернулась на место, и они полетели вперёд, лавируя между машинами, обгоняя, подрезая, спеша к тому, что уже неизбежно теперь должно случиться, и боясь опоздать или отложить хоть на минуту.
Дом у Климова был в старом районе и гараж был самый настоящий, реальный такой гараж, в ряду таких же металлических бункеров, в которых у любого мужика, кто такой имел, была настоящая вторая жизнь, куда женщинам был вход строго воспрещён. Это не современная подземная парковка, где не хочется задерживаться и лишней секунды, потому что начинается клаустрофобия, не успеешь туда попасть. Это место, где можно расслабиться после трудового дня, выпить с такими же везунчиками-соседями, чем многие, знающие здесь друг друга годами и занимались. Открытые ворота — как приглашение в гости. Пообщаться, поговорить за жизнь.
В такой гаражный массив и влетели Климов с Зориным на бешеной скорости, спугнув стайку подростков, расположившихся покурить на куче покрышек, вроде как специально уложенных в виде круга, типа для общения.
Климов открывал гараж трясущимися руками. Да что ж такое! Точно мальчик-колокольчик. Ни разу не динь-динь. Ввалились внутрь. Байк бросил. Сил не было с ним возиться. Не успел захлопнуть с лязгом металлическую дверь, как Илья впечатался в него всем своим маленьким, но неожиданно сильным телом, смял губы в поцелуе, прикусил, вцепился пальцами в волосы. Потом обнял за шею, запрыгнул на Климова, обхватив ногами за талию, прижал его голову к своей шее, зашипел горячими губами на ухо:
— Да делай ты уже что-нибудь! Сил нет ждать!
Блядь! Член уже стоял, как каменный. Как же у этого мальчишки получается вызывать в нём такую бурю? То нежных, бля, бабочек в животе, то бешеный скачок адреналина, до трясучки, до искр из глаз, вот как сейчас!
Климов донёс Илью до деревянного топчана, застеленного толстым пушистым пледом, и швырнул на него спиной. Тот скривился от удара, но тут же протянул руку и резко дёрнул Егора на себя. Климов, не удержавшись, шарахнулся коленями о край импровизированного деревянного ложа, но плюнул на острую боль и снова впился в опухшие искусанные губы. Целуя их, терзая зубами, протиснул свою руку между телами и всей ладонью сильно сжал изрядного размера выпуклость Ильи прямо через джинсы. Наверное, перестарался. Парень застонал прямо ему в рот, выгнулся навстречу, сжал пальцами ягодицы Климова и начал тереться о его промежность всё сильнее, притягивая к себе руками. Нет, не перестарался! Понравилось! Боже! Сильные горячие пальцы, оторвавшись от бёдер Климова, рванули вверх футболку. Поцелуй пришлось прервать. Пока стягивал чёртовы шмотки, стаскивал джинсы с уже трясущегося от возбуждения Зорина, тот, схватив снова за волосы, притянул к своей промежности. Мать твою! Сладкий, какой же сладкий! Обхватив член Ильи губами, насадился почти по самую глотку. Отпустил, снова вобрал в себя и, услышав стон парня, поднял на него глаза. Исступлённое желание, обезумевший взгляд, глаза, потерявшие уже всякий фокус, и стоны, из глубины, из грудной клетки, бессмысленные хрипы и мёртвой хваткой вцепившиеся ему в плечи руки. Климов выпустил пульсирующий член Ильи. Нависая над таким желанным телом, произнёс твёрдо: