- Сынок, вставай, ты должен пойти к ней, - произнес мягкий голос.
- Она хотела побыть одна, вот, она одна. А я побуду пока с тобой, - взял ее руку и ласково зажал в своих лапищах. – Доброе утро, тетя.
- Нельзя так часто потакать женщине, она может привыкнуть, - уговаривала его женщина, - В прошлый раз ты уже оставлял ее в таком обожаемом одиночестве, и посмотри, чем это закончилось – нервным срывом. Сынок, поднимайся, я волнуюсь за нее. Вдруг опять что-нибудь случится, - в голосе действительно задрожали нотки беспокойства, - ты должен с ней быть.
- Кому я должен – я все прощаю, - улыбнулся он, - Не волнуйся, я оставил ей своего рода привет.
- Когда же ты успел? – удивилась женщина.
- На рассвете, проснулся рано. Дошел до дома, там все тихо. Вернулся, ты еще спала, вот и я лег.
- Когда же ты планируешь вернуться к ней?
- Вечером, наверное, - сел на диване, что был ему этой ночью кроватью. – Не волнуйся теть, она справится. Я в этом больше чем уверен.
- Ну как знаешь. Завтракать будешь?
- Да, не откажусь, - ответил он.
Ибрагим встал , умылся, окончательно проснулся. Сел за стол, где уже дымела кружка горячего чая, и разные продукты для завтрака. Но главное, домашний хлеб, испеченный тетиными руками. Такого больше нигде нет. Он уплетал за обе щеки, скрывая от зорких глаз женщины, переживания за ту, что спала в домике через два холма.
- Колокол звенел сегодня? – спросил он, наблюдая за женщиной.
Та вдруг застыла в полушаге от плиты, нервно зажала в дряхлых пальчиках заварочный чайник. Ему показалось или в глазах мелькнули слезы?
- Да, - тихо ответила женщина.
А он словно не замечал, какую причиняет ей боль своим любопытством, задал еще один вопрос:
- Ответила?
Женщина кивнула, потупив взгляд. Ибрагим сорвался с места и встал рядом с ней, пытаясь заглянуть в глаза.
- Тетя Зухра, зачем вы друг друга мучаете? Почему не сойдетесь наконец?
- Ты не поймешь, сынок, это сложно…
- Разве сложнее, чем бояться пропустить звон колокола?
- Он хранитель башни, - почти с гордостью заявила она.
- А ты Молчаливая Дева! Вы легенда, которую рассказывают детям перед сном, как показательную историю! Сколько это уже длится? Лет тридцать наверное.
- 28-мь, - поправила племянника Зухра.
- Время не властно над вами, вы по прежнему любите друг друга, так будьте счастливы, вместе! – схватил ее хрупкие плечи, легонько встряхнул.
- Я не знаю этого наверняка, - ответила она, - вдруг он бьет в колокол по привычке?
- Хочешь это проверить? Давай, давай не бей в свой колокол завтра, опоздай на полчаса. Клянусь, он спустится с башни и придет сюда, чтобы проверить, что с тобой!
- Сынок, не рви мне душу, - в ее глазах отразилась душа, чистая, искренняя, наивная, - прошло слишком много времени. Ничего уже не вернуть.
- Это ты так думаешь, твои страхи говорят за тебя. Управляют тобой. Скажи, ну что ты теряешь? Ведь так ты сможешь проверить его чувства к себе!
Зухра подняла худую руку и поправила взъерошенные волосы племянника, зачесывая челку в одну сторону.
- Мальчик мой, понимаешь, мы с ним дожили до той поры, когда уже не нужно ничего, - продолжая свое занятие говорила женщина. – Это вам молодым все время необходимо что-то доказывать, а нам в этом нет необходимости. Он – Хранитель, я – Дева. Вместе мы легенда. Ты сам это сказал. А если вдруг сойдемся, так ведь нас люди засмеют.
Он приложил ее теплые ладони к щекам, накрывая своими длинными пальцами.
- Ты учила меня не слушать людей, никогда. Идти по выбранному пути, и не сворачивать ни за что.
- Я и не сворачиваю, - улыбнулась она, - я рядом с ним, всю жизнь, как и хотела. Разве может быть счастье больше этого?
- Тетя, - обнял ее Ибрагим, - как разобраться, кто из нас сейчас глупее? – усмехнулся он.
- Конечно ты, какие могут быть сомнения? – шлепнула его легонько по плечу, - Вместо того чтобы бежать от нее, лучше бы привел познакомить со мной! А то сколько лет о ней слышу, хочу уже и увидеть.
- Я приведу, - пообещал Ибрагим, - может быть завтра, ладно?
- Как ты хочешь, сынок, - согласилась Зухра, отпуская племянника.
- Ну почему ты такая покорная, тетя?! Наори на меня, прогони, вели вести ее к тебе сегодня же, только не поддакивай, - взмолился Ибрагим.
- Ты сам знаешь, что для тебя лучше, сынок, - ответила тетя, - а я могу лишь поддерживать тебя. Ну, а если инициативы моей хочешь, то иди к ней. У меня сердце не на месте, от того что она одна там.
- Ты не исправима, родная, - покачал он головой. – Ладно, пойду. Сам тоже волнуюсь, чем эта сумасшедшая там занимается.
Ибрагим с тяжелым сердцем оставлял тетю. С каждым разом ему было сложнее уходить, учитывая то, что он и так бывает у нее крайне редко. Нужно вернуться, даже сегодня. Вообще, каждое утро навещать ее. Кто знает, сколько ей еще осталось? Зухра с каждым разом все бледнее, слабее и явно не молодеет в своем одиночестве.
Почему то, поднимаясь вверх по холму Ибрагим сравнивал судьбу тети с судьбой любимой.
Любимой… красиво звучит, даже в мыслях…
Они обе покорились судьбе, воле родителей. Обе вдовы, обе невинны. И обе одиноки, хоть и не до конца. У тети всегда был Хранитель. У Мали был он, Ибрагим. Смешно, но ему на секунду показалось, что нужно провести между ними еще одну параллель – они должны быть вместе, обе пары.
***