Малика сидела в полюбившемся кресле у окна, собрав под себя ноги и укрыв колени пледом. Глядя на темную ночь за стеклом, девушка обдумывала все, что всплыло за день. Оказалось, Хранителя зовут Мустафа, а так же он и Дева/Зухра были кровными родственниками Ибрагима, дядей и тетей. Вся тяжесть этой печальной истории давила на девушку, она даже представить себе боялась, насколько это тяжело. Вот так любить, жить в десяти минутах ходьбы друг от друга, и ни разу не встретиться на протяжении долгих 28-ми лет! Они посвятили свою жизнь религии, молясь о спасении душ своих близких и родных. Приняв все, что с ними случилось, как злой рок судьбы. Он так ей и сказал, Мустафа, когда после обеда они с Ибрагимом пошли к нему в башню, чтобы познакомиться.
- Значит, так было угодно Всевышнему, дочка, таков наш крест. Мы не могли иначе, то было другое время, воля родителей – закон. Это сейчас, молодежь творит все, что придет на ум, а мы не могли иначе.
Мужчина средних лет, на вид 48/50, высокий, худощавого телосложения, с взглядом острым как у орла, точенными, но красивыми чертами лица, внимательно изучал ее. Чем-то похожий на Ибрагима, возможно цветом волос, или глаз, Мали уже запуталась. Он смотрел тепло, а когда узнал где они были до того, как пришли к нему, слушал гостей, чуть ли не впитывая каждое слово. Но Бараш не отошел ни на секунду от них, не дав ей возможности поговорить с Мустафой наедине. Оно и к лучшему, наверное. Ведь, что она смогла бы изменить за один разговор, если они сами, двое человек не принимают никаких решений на протяжении 28-ми лет?
На плечо девушки легла тяжелая рука Ибрагима, он сел на ручку кресла. Поцеловал ее в макушку и немного потряс за плечо.
- Чего киснешь, малая? – спросил он.
Она накрыла его руку своей, теребя пальцы. Когда они оставались наедине такие действия казались совершенно естественными, Ибрагим мог запросто поцеловать ее, в висок, в щеку, руку. Но когда рядом кто-то был, как сегодня, Мали было неудобно даже просто сидеть рядом с ним. Ей казалось, что все вокруг знают, что между ними что-то есть. Даже стены дома, деревья и снег попадали под подозрения, ведь они главные свидетели того, что творится.
- Мали, все в порядке? – встревожился Ибрагим.
- Бараш, я хочу домой, - тихо сказала Мали. – Я больше не могу прятаться здесь.
- Тебе плохо здесь?
- Нет.
- Тебе плохо со мной?
- Нет.
- Тогда что? – не понимал Ибрагим.
- Чем дольше мы здесь находимся, тем больше слухов о нас рождается там, Ибраш. Я привыкла жить с шушуканьем за спиной, но ты не должен этому подвергаться.
- Я смогу противостоять любому…
- Подумай о моих родителях, представь какого им сейчас. Они и так слишком часто из-за меня краснеют. Пожалуйста, давай вернемся?
- Ты точно этого хочешь? – заглянул он ей в глаза.
- Да, - уверенно ответила она.
- Хорошо, тогда завтра поедем домой, - сказал Ибрагим, - и не думай о людях, они считают, что ты в санатории.
Он встал и направился к расправленному дивану, забрался под одеяло и поманил ее. Малика в недоумении поднялась с кресла, уперев руки по бокак.
- То есть, как это в санатории?
Ибрагим снова похлопал «ее» место в постели.
- Иди сюда, я расскажу.
***