В салоне машины негромко играла музыка, Мали смотрела в окно, с сожалением понимая, что не так сильно хочет возвращаться домой, как об этом вчера говорила. Ибрагим внимательно вел машину, зная коварность горных крутых дорог. Позади оставалось многое, оба это понимали: маленький, но такой «свой» мир, с которым теперь нелегко расставаться. Она боялась на него смотреть. Он не давил на нее, по крайней мере очень сильно старался. Пейзажи за окном менялись, милый домик давно исчез из виду, впереди лишь высокие вековые горы покрытые белоснежными холмами. Одна песня сменяла другу, тихо заиграла гитарная музыка, Мали прислушалась к песне, мужской мелодичный голос пел:
«Проходит время, гаснут лампы, стираются мили,
Ему твердят: "Будь проще!"...
Что ж, наверно, проще бы было
Не жить стремлением взглянуть на Мир с экранов билбордов,
И он завязывал, честно, но шнурок бикфордов.
Ей снится дочка в детском кресле в салоне авто,
Пока вагон метро сливает всех в общий поток.
Чтобы достать до звёзд не нужно загранпаспортов,
Вы - именно те, мы - именно то...»
Невольно она улыбнулась, соглашаясь с неизвестным ей артистом, покачивая головой в так музыке. Ибрагим резко дал по тормозам, девушку дернуло вперед, а он, не объясняя ничего вышел из машины. Обойдя авто он открыл дверь с ее стороны и предложил руку.
- Что ты делаешь? - недоумевала Мали.
- Пойдем, - позвал Ибрагим.
Она неуверенно вложила в его руку ладонь и вышла, все еще не понимая в чем дело. Он на секунду залез в салон машины, сделал громче музыку, вернулся к ней и немного отвел в сторону. А потом он приобнял Мали и стал топтаться на месте, импровизируя медленный танец.
«Они рисуют в планах домик с лужайкой в окне,
Щенка терьера, камин, мягкий плед, каберне,
Своих родителей в детской, Париж на холсте,
Вы - именно то, мы - именно те...»
Эхом отдавалось в снежных горах, а они танцевали, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Мали обняла его в ответ, он устроился подбородком чуть выше ее лба, с закрытыми глазами наслаждались моментом. Дыхание создавало облако пара при каждом выдохе.
Мали вдруг подумала, что такого больше не будет… момент никогда не повторится. Ей так захотелось остановить время, чтобы быть всегда с ним, вот так – без правил, понятий, и людского мнения.
- Ведь я мечтаю о том, что и ты тоже, чтобы журавль в руках, а клинок в ножнах, - повторил он слова песни, - Иметь дочурку и сына к тридцати примерно, и быть не просто отцом, а быть примером.
Она подняла на него вымученный взгляд, эти потухшие карие глаза, что за короткий срок стали эпицентром его Вселенной.
- Выходи за меня, - попросил Ибрагим.
Который раз он предлагает ей это? Никто из них уже не вспомнит. Песня закончилась, заиграла другая песня, тоже медляк, они остановили танец. Он изучал ее лицо, пытаясь угадать, о чем она думает в этот момент. А Мали… она вдруг потянулась и поцеловала его в губы. Запустила пальцы в волосы, отстранилась, закрыв глаза.
Он смотрел на нее, не моргая глазами.
- Это значит «да»?
Мали не смогла на него посмотреть.
- Это значит «нет», - расцепила его руки и быстрым шагом ушла прочь от него.
Пытаясь удержать внутренний крик души, девушка поднесла ладонь к своему лицу, заставляя молчать губы, с которых готовы были сорваться признания. Не желая быть пойманной в своих эмоциях, Мали закусила свою кисть, оставляя глубокий след от зубов. Ибрагим этого не мог видеть, он стоял к ней спиной. Очнулся, когда девушка хлопнула дверцей, садясь на заднее сидение. Пиная мелкие камешки на пути, он направился к машине, сел за руль и поехал дальше, словно сейчас ничего не произошло. А на заднем сидении тихо плакала та, что разбивала ему сердце.
- Прости, - сиплым голосом произнесла Малика.