Арчи сказал:
— Верно.
— Так вот, мальчик, в тебя действительно вселился дух гордый и беспощадный. Именно эти духи делают рыцарей непобедимыми в бою — сильными, стремительными, неутомимыми. Такова особенность нашей расы — в воинов в момент смертельной схватки вселяется нечто. Не во всех. До тебя у меня побывали в учениках полсотни мальчишек, и все они подходили под условия. Романтики, беспощадные фанатики, поэты. Они все погибли с честью, юные герои.
Парень тихо пробормотал.
— А мне повезло. Зачем я тебе? Зачем мы ордену, если всё из-за нас?
Джоз глухо заговорил:
— Наступает неизбежный миг. Наша единственная возможность спастись — вернуться в тот мир. Наши маги смогут перенести лишь столицу и немного окраин. Да и то, если очень повезёт. Шансов выжить у нас почти нет, остаётся только надеяться, что тамошние жители всё позабыли, расслабились. В любом случае для выживания будет важен каждый рыцарь. Нам предстоит новая долгая война, Арчи.
— Ты сказал, если повезёт, — сказал парень. — Неужели столичные маги раньше не пытались удрать? Они что, ждут, когда в столице соберутся все рыцари?
Джоз усмехнулся.
— Ну, конечно, не нас они ждут! Переход станет возможным, если в первом мире кто-нибудь активирует хотя бы один из древних алтарей призыва. Вот это событие маги ждут уже почти сто лет.
— То есть шансов удрать нет, — слабо улыбнулся Арчи. — Зато я погибну настоящим рыцарем!
— О да! — закивал Джоз. — Теперь этого у тебя никто не сможет отнять.
Глава 2
Ещё один параллельный мир.
Молодой маг Гирхофен Штразфен-Хруисфершниц после окончания с отличием Большой Магической Академии направлялся в действующую армию. Парня переполняла гордость, ведь он ехал не просто истреблять насекомых в солдатских шевелюрах и мундирах, не следить за добротностью запасов и вкусом солдатской каши, даже не к вожделенным некогда тяжёлым метательным системам — по личному ходатайству самого ректора его распределили в ГМШпСИВ! То есть в Главный Магический Штаб при Ставке Их Величеств.
Несмотря на чувство собственной неимоверной значимости, паренёк вострый носик в канапушках не задирал, большие зелёные глаза скромно прикрывал длинными ресницами и, вполне отдавая себе отчёт, какое должен производить впечатление, от стыда алел высокими скулами.
Ехал он в обычном дилижансе, потому и оделся не в положенную ему, давно в тайне от него купленную и заботливо сберегаемую до его выпуска маменькой мантию мага, а в простой юнкерский мундирчик. В старую его курсантскую форму, только спорол эмблему БМА и пришил лычки полевого подунтерофицера. В переводе на солдатский — ротной козы седьмой барабанщик.
Война близилась к победному финалу, потому до прифронтовой полосы добираться пришлось гражданским транспортом. Близость великой победы витала в воздухе, отражалась на лицах гражданских. Людям хотелось верить, что с уничтожением страшного врага прекратятся распри, споры, исчезнут житейские неурядицы.
Неудобства, и правда, будто исчезли, настолько мало сейчас на них обращали внимания. Пассажиры все вели себя мило предупредительно, какой ни на есть, Ги всё-таки солдат. Паренёк так и представился — просто Ги, как его звали в семье, в школе и в академии. Хорошо ещё, что фамилию случайным попутчикам называть не требовалось. Мама всегда была против того, чтобы трепать их фамилию где попало, а папа требовал, если нужно представляться, выговаривать её отчётливо, не глотать согласные.
Штразфен-Хруисфершниц! По мнению Ги, этого вполне достаточно, чтобы сломать жизнь обычному человеку. Себя он считал юношей незаурядным, но и ему правильное произнесение собственной фамилии стоило немало мучений и детских слёз. Вполне с ней смириться он смог только на курсе алхимии, там приходилось выговаривать словечки и подлиннее, и позаковыристей.
К тому же всё имеет обратную сторону. В Академии принято вызывать курсантов строго по фамилии, так его только на алхимии и вызывали. Алхимичка та ещё грымза недолюбленная! Ги пришлось полюбить заодно и её вместе с преподаваемым ею предметом. Другого выбора у Ги просто не было — он совершенно не умел ненавидеть.
Ему казались странным заявления курсантов и некоторых преподавателей о том, как они ненавидят врага. Он считал, что окажись все они в тех обстоятельствах, стали бы точно такими же некромантами или пошли бы к ним в услужение. Да, некроманты ужасны с их мрачной магией, личи, духи смерти, вампиры отвратительны. Но как ненавидеть мертвецов?
А сами некроманты не так уж и неправы. Они же никого не посылают на смерть — шлют в бой уже мёртвых! Допустим, вампирам и прочим требуется убивать людей, чтобы поддерживать своё существование. Однако вампир на поле боя спасает столько союзных воинов, сколько ему никогда не выпить.