И вижу я, как герой мой исповедуется настоятелю: "Владыка, просвети!"
А настоятель бормочет: "Бес тебя смущает. Гордыня и суемудрие. Пути господни неисповедимы. Не нам жалким умишком познать". И для лечения прописывает тысячу земных поклонов и пост: хлеб и воду. В общем, хорошая физическая нагрузка и лечение голодом по Брэггу.
Нет, не помещу я героя в средневековую обитель. Чувствую: зачахнет там его умственная непоседливость.
Не предложить ли ему современность?.. Америку, например? Активный деловой мир, казалось бы, полная противоположность монастырскому застою.
Но у того мира свое четкое мерило ценностей. Всего одну недельку был я за океаном, одним глазком поглядел - и то ощутил. Четкое мерило - деньги, доллары. Владелец миллиона долларов почетнее стотысячника, тот куда почетнее десятитысячника. И так как чековую книжку твою никто не видит, косвенно надо показать, что ты при деньгах: ездить в машине покрупнее и подороже, не старой - самого последнего выпуска, жить не в городе, а за городом, и обязательно в собственном доме, ни в коем случае не снимать квартиру. И дом надо обставить в моднейшем стиле, желательно под старину. И надо приглашать скучных ненужных гостей, чтобы демонстрировать свои покупки: вот ковры - лично привез из Тегерана, вот картины - подлинники, настоящие шедевры, между прочим, достали из музея за большие деньги. Как? Не спрашивайте. Да-да, мы каждый год ездим в Европу. Нет, не на отдых. Отдыхать лучше на Бермудских островах.
Представляете себе чудака в таком окружении? Душит тот мир чудаков; если не сам придушит - действует через пятую колонну, внутрисемейную. Жена чудака (или сестра, или дочь) рыдает, кусая подушку: "Мне нечего надеть, мне стыдно выйти на улицу!" Или же кричит, топая ногами: "А ты подумал о детях? В какой колледж пойдет твой сын? Что мы дадим за дочерью? Ты сухой, жесткий, черствый эгоист, самый-самый скверный муж-брат-отец на свете!" И посрамленный чудак, как в омут головой, кидается в биржевую игру, в которой он ничего не понимает (я тоже!). И разорится. А мне придется писать про всякие проценты, дивиденды, ссуды, векселя, отсрочки, просрочки, авизо и опшен. Опшен! У нас и слова такого нет. Объяснять придется. А зачем объяснять, если и слова нет?
Нет, чувствую я, не вдохновляет меня заокеанский вариант судьбы чудака. Скучновато путаться с финансами. Схоластика! В монастыре церковная, а тут биржевая. Не суть - игра символами. Чудак борется с символами. И все время пояснять, что скрывается за символами - фетишами.
Думал я и о том, чтобы поместить героя в Германию. Пожалуй, есть в его характере что-то немецкое - эта тяга к порядку, классификации и всеобъемлющим обзорам. Немцы любили такое: "Вселенная и человечество", "Всемирная история" в 9 томах, "Жизнь животных" в 12 томах. Брем тоже ведь немец. Так пускай мой герой читает его в подлиннике.
И сам собой напрашивается острый конфликт: ведь юность моего чудака приходится на гитлеровские времена.
Тяжкое время не только для чудаков. "Хайль, хайль, зиг хайль!" Пылают костры из книг, а чудак их бережет и перечитывает, еще переписывать рвется. "Счастье через силу!" Гитлерюгенд закаляется в военизированных лагерях, а чудак хочет просиживать штаны в библиотеке. "Фюрер думает за нас!" А чудаку нравится рассуждать самостоятельно. "Мы все строим автобаны, сегодня путешествуем по Германии, завтра - по всему миру!" А чудак бродит по незапланированным маршрутам где-то под Берлином, может и в запретную зону забрести. Странный тип, подозрительный тип. Не миновать ему тюрьмы.
Если только не призовут его раньше в рейхсвер - в армию. И вот он под началом старательного фельдфебеля. "Лечь, встать, лечь, встать! Кру-гом, шагом марш, бегом, быстрее, быстрее! Шевелись, ленивая скотина! Сто приседаний, сто прыжков на месте! Лечь, встать, лечь, встать! Молчать! Три ночи мыть полы! Пять нарядов вне очереди! Десять суток карцера! Десять суток на хлебе и воде!"
В общем, хорошая физическая нагрузка и лечение голоданием. Рецепты против чудачества известны издавна. Зачем солдату рассуждать? Фюрер думает за него! "Встать, лечь, встать, лечь!"
И ложились. И навсегда ложились.
Под Смоленском, в деревне, где я - автор - ночевал в 1943 году, за околицей у ручья валялся труп гитлеровца в белом шерстяном белье. Соломенного цвета волосы шевелил ветерок, а лица не было, сгнило лицо, должно быть, сожгло лицо или осколком срезало. Хоронить никто не хотел фрица, так он и валялся у ручья. Но все ли немцы фрицы? Может быть, это был мобилизованный чудак?
Конец истории о несостоявшейся личности.
Нет, пожалуй, не использую я все эти заграничные варианты. Все они истории несостоявшейся личности. И в результате - неясность: а что было бы хорошего, если бы личность состоялась? Может быть, ей и не стоило состояться - этой чудаковатой личности! Нет уж, мне нужен не загубленный чудак - нужен доживший до седых волос.
Вернусь-ка я к тому, что рисовал лошадей, начиная с заднего копыта.
Как и все мои сверстники, после школы он пошел в армию, был в армии с самого начала и до конца войны. Очень хотелось бы, чтобы мой герой проявил героизм подлинный, даже звание получил бы и Золотую Звезду. Я даже начал придумывать ему достойные подвиги, хотел его в разведку послать в тыл врага, всем на диво, наподобие Штирлица, но... Но, дорогие потребители литературы, вы же знаете, что существует правда характера. Видите вы в моем чудаке задатки геройства? Вы считаете, что героем может быть каждый? Согласен. Но тогда надо было изображать каждого, рядового, а не страстного любителя планов, хронологии и энциклопедии. Тогда все рассказанное ни к чему.
Да, мой чудак служил добросовестно, то есть делал, что приказано, там, куда посылали. А послали его в зенитную батарею, определили в прожекторный взвод. Там он и служил до Победы, был рядовым героем, получил желтую нашивку за ранение (осколок задел плечо) и медаль за оборону того города, где стояла его зенитная батарея. Все это к чудачеству не имело никакого отношения, в романе я пропущу военные годы.
После войны, как все нормальные люди моего возраста, чудак женился, и даже удачно, был счастлив в браке, как говорится. Женился на хорошей и хорошенькой девушке, имел двух детей - сына и дочку, хороших, нормальных, не чудаковатых. Я с удовольствием описал бы счастливую любовь и счастливую семейную жизнь героя. Не так уж часто описываешь счастливую семью. Но... Но, дорогие читатели, вы же знаете, если не знаете, то чувствуете: свадьба в эпилоге имеет особенный смысл в литературе. Выше я говорил, что девушка сердцем выбирает достойного отца для своих будущих детей. Свадьба в романе - это признание достоинств избранника, чудака в данном случае. Но я сильно сомневаюсь, что Киру (Кирой звали ту хорошую и хорошенькую) прельстило знание зоологии, хронологии и указателя железных дорог. Возможно, она разглядела в герое другие достоинства, не чудаческие. В общем, он же был приличный человек, не вредный, добрый даже. А может быть, дело житейское, выбор был не так уж велик тогда. Ведь несколько миллионов потенциальных женихов, гораздо лучших, чем чудак, война повенчала с сырой землей.
Пожалуй, и семейная жизнь не имеет отношения к нашей теме.
Думаю, что мой чудак был приличным мужем и отцом. Правда, немного лишнего тратил на никому не нужные справочники да зачем-то изучал их по вечерам, вместо того чтобы подрабатывать.
Не было у него доходов, кроме заработной платы, не слишком большой. Работал он в конторе Мособлсельхозснабсбытстройпроект - что-то в таком роде, составлял рабочие чертежи на силосные башни и картофелехранилища. Ну и сами понимаете (правда характера!), не очень там продвинулся. Не требовались для силосных башен его склонности к вселенским обзорам, неторопливой кропотливости в сочетании с грандиозностью, к рывкам за пределы зоологии и хронологии. Служил! Ездил на работу на метро, табель снимал в половине десятого, восемь часов в день крутил арифмометр, добросовестно составлял графики и спецификации, был на хорошем счету, премии получал ежегодно.