Карета выехала из города без проволочек. Правда, у меня возникло ощущение, что Олли вёз нас по каким-то задворкам: мелькавшие в окне домишки имели откровенно непрезентабельный вид, а между булыжниками мостовой пробивалась неопрятная щётка травы. Однако вскоре экипаж выкатил на серую ленту тракта, и снаружи вновь поплыли волны холмов, чьи гребни украшали купы сосенок, рябин и берёз. И насколько бы чёрствой и циничной я ни привыкла себя считать, от вида белых стволов у меня защемило сердце.
Но вот дорога стала забирать вверх и вскоре нырнула под светлую сень обширной дубравы.
Древесные стволы могучими колоннами поддерживали высокий свод из ветвей, землю устилал яркий ковёр папоротников. Мягкий свет, приятный запах листвы, приглушённые звуки пригладили мои взъерошенные нервы, и я без тревоги смотрела на умиротворяющий лесной пейзаж.
И почти не всполошилась, когда карета вдруг плавно затормозила.
— Что там? — высунулась я из окна.
— Дерево упало! — откликнулся Олли. — Не волнуйтесь, ваша светлость, сейчас уберё…
И в ту же секунду грохнул выстрел.
Под испуганное конское ржание я инстинктивно отшатнулась и вжалась спиной в подушки сиденья.
«Разбойники!»
— Поворачивай!
Крик потонул во втором выстреле и диких, со всех сторон грянувших воплях. Карета дёрнулась, проехала каких-то пару метров и замерла. Третий выстрел, шум борьбы, глухие удары в переднюю стенку.
«Нужно какое-то оружие!»
Но какое? Я ведь даже корзинку с рукоделием, откуда можно было бы схватить ножницы, в карету не взяла.
«Дерьмо!»
Я цапнула нож для бумаги — единственное имевшееся у меня подобие холодного оружия — и забилась в ближний от двери угол, чтобы не сразу попасться на глаза, когда кто-либо заглянет внутрь.
И вовремя.
Дверца распахнулась.
— На выход, дамочка! — рыкнул сунувшийся в карету тип и с воем шарахнулся назад, прижимая ладонь к лицу: нож попал ему точно в глаз.
— Ой, мама!
От шока я выронила оружие. Удар получился случайно, у меня бы никогда не хватило духа сознательно нанести такую рану.
Однако на угрызения совести времени не было. В карету сунулся другой разбойник, и я с отчаянным воплем треснула его подушкой, которую подкладывала под спину для удобства. Увы, подушка не нож, и если в первое мгновение бандит опешил, то во второе уже крепко схватил меня за предплечье и, матерясь, как прораб на стройке, потащил наружу.
— Пусти, гад! Не смей! Не трогай меня!
Я сопротивлялась. Визжала, царапалась, била кулаками, вырывалась — словом, вела себя совершенно непотребным для леди образом. На помощь неспособному совладать со мной разбойнику бросились двое подельников, и от чьей-то могучей оплеухи у меня будто взорвалась в голове петарда. Ничего толком не видя из-за слёз, я наугад брыкнулась и, судя по тому, что нога угодила во что-то мягкое, и сдавленному оханью, брыкнулась удачно.
— Ах ты ж!..
Мне с такой силой заломили руки, что едва не выдернули плечи из суставов.
— Отпусти-и!
И случилось невероятное. Совсем рядом грянул громовой приказ:
— Отпустите её!
И ломавшие меня чужие руки покорно разжали хватку.
Глава 16
Почувствовав свободу, я инстинктивно попятилась, чтобы выиграть больше пространства для манёвра. Взгляд метался по дороге, натыкаясь то на вооружённых дубинами мужчин в грязно-зелёной и коричневой одежде, то на рыжего бородача, которому товарищ заматывал лицо не особенно чистой тряпкой, то на связанного Олли, то — я судорожно сглотнула — на Райли, неподвижно лежавшего у колеса лицом в землю.
И наконец, замер, впившись в высокого, хорошо одетого человека в шляпе-трильби из тёмно-зелёного фетра, чьё лицо до самых глаз закрывал чёрный шейный платок.
«Безликий Родди!»
Я сжала кулаки, как будто и впрямь могла что-то противопоставить знаменитому разбойнику и его банде.
— Доброго дня, сударыня.
Голос разбойника звучал глухо, словно через слои ткани, однако тон был самым что ни на есть светским.
— Кому добрый, а кому не очень, — хрипло ответила я.
Родди хмыкнул и всё с теми же интонациями продолжил:
— С кем имею честь?
Говорить, не говорить? Выигрывая время, я приподняла подбородок и холодно заметила:
— Согласно этикету, первым обязан представляться мужчина.
— Ты глянь на неё! — оскалился тот разбойник, что вытаскивал меня из кареты. В то время как остальные споро выпрягали лошадей и стаскивали с крыши багаж, он стоял неподалёку и внимательно слушал разговор. — Прям настоящая ледя!