Все знают: мезозой – время динозавров. Правда, самые колоритные монстры типа тираннозавров нам были совершенно параллельны: десятиметровой рептилии десятисантиметровая недоземлеройка не просто неинтересна, а вовсе не заметна. Куда страшнее были мелкие тероподы, тем более что они были оперёнными и более-менее теплокровными, а значит – могли охотиться и по ночам. Некоторые тероподы имели специальный потрошительный коготь на стопе, а у Balaur bondoc таких было даже по две штуки на каждую ногу. Опасность со стороны хищных динозавров наглядно подтверждается находками челюстей трёх млекопитающих (две – Zhangheotherium и одна – Sinobaatar) в желудке Sinosauropteryx prima, а также костей кого-то типа Eomaia или Sinodelphys в желудке метрового Microraptor zhaoianus.
От динозавров можно было спастись несколькими способами. Во-первых, можно стать ночным. Млекопитающие всё же, вероятно, имели более быстрый обмен веществ и лучше переносили снижение температуры в тёмное время суток. По крайней мере, большинство мелких млекопитающих активны именно во мраке. Ночная жизнь потребовала больших перестроек не только метаболизма (они-то уже были более-менее отрегулированы ещё в перми и триасе), но и органов чувств. Впотьмах звери едва не ослепли и почти потеряли цветное зрение. Рептилии различают четыре цвета: красный, зелёный, синий и ультрафиолетовый. У млекопитающих пропала способность различать красный и ультрафиолетовый, а многие и вовсе стали дальтониками. Правда, обезьяны много миллионов лет спустя восстановили способность видеть красный, но до былого многоцветья мы ещё не дожили. Плохое зрение звери компенсировали обонянием и осязанием; слух тоже хорош, но не стал лучше по сравнению с рептилиями, хотя ухо и усложнилось.
Также от динозавров можно спасаться на деревьях. Неспроста даже у самых первых плацентарных, да и у многобугорчатых и сумчатых обнаруживаются приспособления к древолазанию. Мелкому зверьку развить их несложно, ведь переползание через веточку, лежащую на земле, и ползание по веточкам на дереве ничем принципиально не отличаются. Особенно хорошо прогресс пошёл в середине мелового периода, когда широко распространились цветковые растения. В отличие от папоротников и голосеменных, цветковые-покрытосеменные имеют либриформ – особую механическую ткань, очень прочную, позволяющую многообразно ветвиться. А если ещё и проводящая ткань-ксилема расположена в стволах и ветках концентрически, то это совсем хорошо (у хвойных тоже есть годовые кольца, но нет либриформа, так что ветки обычно торчат строго горизонтально и ветвятся очень просто). Вместо одноствольных саговников, столбообразных секвой и сосен, геометрически выверенных ёлок и гинкго двудольные цветковые способны образовывать пышные кроны с хаотично-трёхмерным расположением ветвей. Жизнь там требует развития мозга и в особенности мозжечка, так как передвижение становится намного разнообразнее. Развиваются и цепкие пальчики с коготками для удержания на ветках.
К тому же у цветковых обычно богатая листва, так что есть где спрятаться; да и питательность листьев обычно поболе, нежели у иголок хвойных. Покрытосеменные обычно менее смолистые, чем голосеменные, и чаще образуют дупла, где можно уютно жить и безопасно растить детишек. И уж совсем здорово, что цветковые цветут цветами, которые – что ещё лучше – превращаются в плоды. Так что деревья стали нашим домом, крепостью и источником еды.
Но тут мы попали из огня да в полымя: появились змеи. Эволюция змей – во многом тёмная история, так как их кости редко сохраняются в силу хрупкости, а определимые части скелетов – ещё реже. До сих пор идут споры, какой образ жизни привёл к потере ног и ушей: водный морской, подземный или их хитрое сочетание. Кажется, «роющая» гипотеза имеет больше подтверждений, но это не точно. Древнейшие известные змеи ещё имели две задние маленькие ножки у Najash rionegrina, а также внутреннее ухо – например, у Dinilysia patagonica. Одно несомненно: прогресс змей был теснейшим образом связан с эволюцией млекопитающих. Змеи возникли почти исключительно, чтобы есть нас. Для этого самые продвинутые из них изобрели и терморецепторы в специальной ямке между глазом и носом, «видящие» тёплых зверьков, и яды, рассчитанные именно на добычу с активным обменом веществ, и якобсонов орган, заточенный на распознавание феромонов – веществ, с помощью которых несчастные грызуны общаются друг с другом для размножения. Так коварно змеи оборачивают химию любви в химию смерти! Получается, всё прогрессивное и прекрасное в зверях змеи используют в свою пользу с единственной целью – пожрать. Неспроста в старой литературе рептилий без обиняков называли гадами.