Алексиевич Светлана
Чудный олень вечной охоты
Светлана Алексиевич
Чудный олень вечной охоты
(книга любви)
Плоть печальна, увы.
Малларме Любовь
это:
вечная пьеса, солнечный удар, коррида, кусочек неба, храм,
темные аллеи, попытка бессмертия, пожар сердца, ловушка,
волшебные цепи, спуститься в ад, алхимия, прыжок через
абсурд, убежище, рабство, жертвоприношение, одиночество
вдвоем, затмение, музыка вечного, химический феномен,
бездна, яркая чара, биологическое приключение, тоже самое,
что и у лягушек, дар божий, роковая игра, б...,
галлюцинация, рукопашная схватка, искусство, акт
размножения, охота за добычей, наркотик, сладкая погибель,
приятное занятие, эпидемия, сон разума, выход в космос,
катастрофа, победа над временем, счастливый билет, стояние
перед тайной, первооснова мира, чудесное сумашествие, театр,
исчезновение в другом, орудие познания, сон...
смерть...
космический сюжет... ...
и
"тайна сия велика есть"
Авторский комментарий к истории историй
О чем читатель прочтет в этой книге?
О том, что все превращается в воспоминание.
О том, как интересна жизнь каждого из нас.
О том, что без мысли о смерти ничего нельзя понять.
О том, как любовь бросает нас вглубь самих себя.
О том, что человек не святой и не сатана, посредине - небесное животное.
О том, что невозможно что-то делать нашим знанием.
О том, что в любви человек ищет то же, что на войне и в преступлении.
О том, что в каждом из нас притаилось два человека -- мужчина и женщина.
О том, что мы живем среди теней, среди невозможного и несбывшегося.
О том, что в любви исчезаешь, как в смерти.
О том, что на самом деле происходит между мужчиной и женщиной.
О том, что нам недоступна жизнь и память тела.
О том, что Христос тоже был мужчина.
О том, что умереть от любви можно и на войне.
О том, что каждый может вспомнить то, о чем он не хочет говорить.
О том, что в мире все любят друг друга - цветы, деревья,
бабочки, червяки, птицы...
О том, что никакая техника не освободит нас оттого, что мы
должны любить, чувствовать, страдать.
О том, что нельзя привыкнуть к мысли, что все исчерпывается
пределами нашей жизни.
О том, что есть мужчины, которые знают: интересно быть
женщиной.
О том, что есть время любви, и оно течет иначе, чем обычное
время нашей жизни.
О том, как тоскует человек о бессмертии.
О том, что тайна нежна и беспощадна.
О том, что боль - это искусство.
О том, что маленькая смерть безумно близка.
О том, что все русское печально...
Истории
Он:
Человек же слепой, без тайны слабый. Слова поднимаются, слова цепляются друг за друга, но это дыхание чего-то иного, стоит человеку узнать любовь, как он узнает все, всю правду. С одной стороны, вариации на одну и ту же тему, а с другой - стояние перед загадочной вещью, люди, у которых это есть или было, их ни с кем не спутаешь, то есть это материально и нематериально одновременно. Фотография в тумане... (Неожиданно спрашивает). А почему вдруг о любви? Никто не говорит сегодня о любви. Говорят о войне, о политике... (И тут же сам отвечает). Я понимаю, хочется о главном... Другая жизнь... Другой жизни у нас скоро не будет, всегда среди крови и руин... Всегда... А мне нравится быть с собой... И всегда это о себе знал, даже в детстве. Маме жаловался, что мне на ухо кто-то шепчет, она водила к врачу: все ли в порядке с моими ушами, то есть уши были нормальные, а я сам с собой беседовал, что там внутри у меня происходит. Мне всегда интересно с собой, интереснее, чем с другими. Никакое это не убежище и не игра, а рабочая мастерская, я хочу узнавать свою жизнь, я сижу на этом острове. И если эту нитку вытянуть, то есть признаться, что все сказки на наших глазах рассыпались, старые и новые, ни одной не осталось, я хочу быть участником хотя бы собственной жизни. Наконец я свободен, я один, я открываю мир по опыту в себе и мне - не интересно надеть солдатскую шинель, эти глупые сапоги и взять автомат. Стоять на баррикаде и размахивать флагом, нести чей-то портрет...неинтересно... Хотя я догадываюсь, что война и любовь - это как бы из одного костра, то есть это одна ткань, та же материя. Человек с автоматом или тот, кто на Эльбрус взобрался, кто воевал до Победы, строил социалистический рай, - все та же история, тот самый магнит и то же самое электричество. Вы понимаете, о чем я? Я говорю о человеческой тоске, чего-то человек не может, чего-то нельзя купить, выиграть в лотерею, получить по наследству, оно есть или его нет, случилось или не случилось. А он этого хочет... Тоскует... И не разберется как? Где? То есть все это со мной было...
Это почти рождение...Начинается с удара... Когда человек приходит в сознание, он говорит себе: ну вот, наверное, я об этом думал, я это видел. А все ли он вспомнил, что с ним было? То есть никакой формулы из этого не получится, одна синтетика, копия. Вы понимаете о чем я? Иногда во мне желание пройти по земле просто так, как проходят растения и животные. Беспамятно. Просто так. А, может, любовь нам дана, чтобы не страшно было умирать? То есть прыгнуть и достать... Или не надо эти тайны разгадывать, а просто с ними жить? Просто жить...
Первый день... Прихожу к своему знакомому, у него компания, у вешалки в прихожей снимаю пальто, кто-то идет с кухни и надо пропустить, оборачиваюсь - она! - у меня произошло короткое замыкание, как будто во всем доме выключили свет. И вот все. За словом обычно в карман не лезу, а здесь просто сел и сидел, даже ее не видел, то есть это не то чтобы я на нее не смотрел, я долго-долго смотрел сквозь нее, как в фильмах Тарковского: льют из кувшина воду, она льется мимо чашки, затем ме-е-е-дленно поворачивается с этой чашкой. Рассказываю дольше, чем это произошло. Молния... В этот день что-то такое узнал, что все остальное стало неважным, даже особенно не разбирался, а, собственно, зачем, оно так прочно, случилось и все, упало на меня откуда-то. Ее пошел провожать жених, у них, как я понял, скоро намечалась свадьба, но мне было все равно, я собрался домой и ехал уже не один, ехал с ней, она уже поселилась во мне. Любовь начинается, когда вдруг тебя нету, ты расплавляешься в ком-то или в чем-то, и это чувство длится, распространяется во все стороны, протяженность почти физическая, оказываешься в ином пространстве, то есть ты ничего не понимаешь и нет никаких шансов понять и не сотрешь резинкой с бумажки. Все вдруг другого цвета... Голосов больше, звуков больше... Утром проснулся с мыслью, что мне надо ее найти, а я не знаю ни ее имени, ни ее адреса, ни ее телефона, но уже все произошло, что-то главное в жизни со мной уже произошло... Человек прибыл... Вы понимаете о чем я? Нет? Я слишком логичен, в жизни так не бывает, в жизни все разбросано, мимолетно, смутно. А я слишком логичен... Было или не было, может, и не было, то есть то, что происходит с человеком, это может и не быть, просто кинолента крутится, прокрутилась. Знаю такие моменты в своей жизни, которых как бы и не было, например, два года в армии, недавано сидел и пытался вспомнить казарму, своих друзей, это было совсем недавно, у меня даже остались фотографии, но все высыпалось, как песок, смылось. Есть такие вещи, которые не высыпаются, их надо взять с собой. А все остальное... Армии не помню, но служил у нас прапорщик, он воевал в Афганистане, напьется и рассказывает... Как после первого боя сел на песок и стал орать: "Я есть! Я живу!" Качается по песку и орет, их десять человек из двадцати осталось, каждого второго уже завернули в целлофан, и на ним вслед все закрыли уши руками и заорали : "Я - есть! Я - живу!" Это было... Но почему я вдруг об этом? Я же о другом, как проснулся на второй день... Ни имени, ни адреса, ни телефона... Человек всегда ребенок, когда это происходит... Как в детстве... В детстве сядешь возле мамы, и она тебя понимает и понимает, что ты это понимаешь, то есть мистика, которая возвращается в особенные минуты. Но мои родители жили в мире, который они могли объяснить, вокруг был понятный им мир. А у меня нет...
Второй день... Я купил розу... Денег практически не было, поехал на рынок и купил самую большую, какую там нашел, розу. Там же цыганка меня - за рукав: "Дай, милок, погадаю. По глазам твоим вижу..." Убежал. Зачем? Я и сам уже знаю, что тайна стоит в дверях... Тайна, таинство, покрывание... Первый раз ошибся квартирой - открыл мужик в свисающей майке, увидел меня с розой, замер: "Бля!" Поднимаюсь на следующий этаж... Через цепочку выглядывает странная старушка в шляпке: "Лена, к тебе". Потом она играла нам на старинном фортепиано, рассказывала о театре, бывшая актриса, когда-то очень красивая и известная. Говорили больше всего про кота, в доме жил большой черный кот, то есть домашний тиран, который почему-то меня сразу невзлюбил, а я старался ему понравиться. Тайну можно пережить, когда тебя нет, во время происхождения тайны ты как бы отсутствуешь. Вы понимаете о чем я? Не надо быть космонавтом, чемпионом или героем, ты можешь все испытать в обыкновенной двухкомнатной квартире - двадцать восемь квадратных метров, совмещенный санузел, среди старых, как декорации в провинциальном театре, вещей. Двенадцать часов ночи, два часа... Мне надо уходить, а я не понимаю, почему я должен уходить из этого дома... Больше всего это похоже на воспоминание, как будто все вспомнилось, долго ничего не помнил, а теперь все вернулось ко мне... Я соединился... Я думаю, что-то подобное испытывает человек, который много дней провел в келье, мир для него обнаружился в бесконечных деталях. Очертаниях. То есть тайна, она же доступна, как предметная вещь, как ваза, например, но чтобы что-то понять, должно быть больно. Когда-то в юности попробовал читать Цветаеву и ничего не понял, у нее слова звучат, произносятся как заклинания, в них мощность прикорневая. А как понять, если не болит, надо чтобы больно, больно...