— Ах-ах-ах… я бы лично, с радостью отвел бы тебя! Но… сам понимаешь, с моим товаром мне никак нельзя задерживаться в Синопе… — огорченно покачал головой Карнеад. — Даже не знаю, чем и помочь тебе…
— Может быть, мне пойти с ним? — вкрадчиво предложил Янус. — Синопу я знаю, как свою собственную ладонь, помогу быстро отыскать нужный дом!
— А что? Прекрасная мысль! — обрадовался Карнеад и знаком велел Янусу дожидаться ответа в стороне. — Как, Сизиф, возьмешь себе в провожатые лекаря?
— А кто он? Могу ли я на него положиться?
— Да так — один из тех, кто ищет удачи во всех концах римского мира! Я взял его по рекомендации надежного человека. А кто он и откуда... — Карнеад неопределенно развел руками: — То знают лишь боги да он сам!
— Мне кажется, я где-то уже видел его... — поморщился капитан Сизиф. — И не в самой приятной гавани моей памяти! Он случайно не из людей пиратов? Тех, что шпионят на них во всех крупных портах!
— Ох-ох-ох! После того как ты попал к пиратам, они теперь всюду мерещатся тебе! Смотри сам. Так это или иначе, он — единственный человек, которого я могу отпустить с корабля...
— Ладно... Мне не выбирать — я согласен!
— Вот и хорошо! Эй, Янус! — Карнеад пальцем поманил к себе просиявшего эллина и, развязав кожаный кошель, достал из него несколько серебряных монет. — Вот тебе одна, даже две драхмы за услугу. А это — чтобы мой друг ни в чем не нуждался в пути! И помни, мое обещание доставить тебя в Афины остается в силе, когда и где бы ты ни попросил об этом!..
3
— Ничего не понимаю… — пробормотал Стас.
Вернувшись домой, Стас, не снимая куртки, прямо в обуви, как угорелый, чуть не сбивая мамину гордость — стоявшую в прихожей, сделанную под античную, расписную амфору — промчался через коридор…
Ворвался в свою комнату.
— Стасик, что с тобой? Что-то случилось? — сунулась было за ним не на шутку встревоженная мама.
Но он только захлопнул дверь перед ее лицом.
— Потом! — чтобы не спугнуть все то, что так живо представлялось ему по дороге, только и смог крикнуть он.
Затем с разбега плюхнулся в кресло. Включил компьютер. И пока тот оживал, попытался сразу начать наговаривать на диктофон…
Но…
Опять получалось совсем не то и не так…
«Эх, мама, мама… — с досадой подумал он. — Все-таки успела отвлечь!»
Теперь уже можно было не торопиться.
Воспользовавшись отсутствием отца, считавшего, что здоровое сердце нужно беречь смолоду, он прошел на кухню и заварил себе большой бокал крепчайшего кофе.
— Это еще что такое? — войдя на запах, ахнула мама.
— Не такое, а такой — кофе мужского рода! — попытался отделаться шуткой Стас.
Но не тут-то было.
— Теперь, говорят, его можно называть по-всякому. Дай попробовать! — не терпящим возражений тоном велела мама и, сделав глоток, сморщилась так, что Владимиру Всеволодовичу и не снилось! — Ты с ума сошел! От такого даже у бразильцев могут начаться судороги. А ты и без того так перезанимался, что тебе, наоборот, нужно пить успокаивающее!
Мама решительно направилась к холодильнику и достала пакет молока.
— Давай разбавлю! Ты что забыл, что папа запретил тебе пить такой?
— Да что он может понимать в литературном труде? — возмутился Стас. — Между прочим, Бальзак написал так много книг только благодаря тому, что выпил десять тысяч чашек крепкого кофе.
— И умер, между прочим, в пятьдесят лет только потому, что выпил десять тысяч чашек кофе! — не уступила мама и требовательно протянула руку к бокалу: — Не знаю, как насчет литературы, но в сердцах твой отец толк понимает! Или ты с академиком-кардиологом будешь спорить?
— Нет! — вздохнул Стас. — Мне и разговора с историком-академиком хватило...
Продолжать спор было лишь бесполезной тратой времени. Если отцу или Владимиру Всеволодовичу еще можно было что-нибудь возразить или хотя бы спросить причину критики или отказа, то мама, когда дело касалось здоровья сына, не позволяла сделать и этого. Ни ему, ни кому бы то ни было другому.
Прекрасно знавший это, Стас покорно отдал бокал и охнул, увидев, что мама, вылив едва ли не половину содержимого себе в чашку, почти добела развела его кофе молоком.
— Эх, мама, мама!.. — с упреком воскликнул он и, направляясь к себе, предупредил: — Я работаю! Мне не мешайте!
— А у меня и без того дел хватает! — берясь за свою чашку, привычно отозвалась мама.