И тут из коридора вошла Лариса Николаевна, бабушка Маши.
У нее в руках был синий пластиковый пакет с иностранными буквами. Такие пакеты в те годы не выбрасывали, а сохраняли. Она несла его в обеих руках, как подушечку с орденом. Остановилась у стола.
— Маша! — сказала она. — Я обещала, что куплю тебе новую Барби. Вот! Правда, она не новая, но еще лучше!
Вытащила куколку из пакета, протянула Маше и продолжала, едва не прослезившись от собственного величия:
— Я выкупила твою Барби из плена!
Маша ойкнула и протянула руки к Барби, но Барби вдруг спрыгнула на пол и на глазах у всех превратилась в стройную, очень спортивную девушку под метр семьдесят пять.
— Какие вы все козлы! — закричала она, перепрыгнула через стол, задев синий фарфоровый чайник, который разлетелся вдребезги, и устремилась к веранде.
— Игорь! Держи ее! — на разные голоса закричали Машина мама и бабушка. — Хулиганка! Стой!
Но Игорь посторонился, и Барби, зачем-то разбив окно, нырнула в густые кусты шиповника.
— Что, неужели в самом деле? — Андрей Сергеевич развел руками и чуть комически поднял брови.
— Да! — резко ответила Нина Викторовна. — Спроси у Волковых, где их знаменитый чайник настоящего севрского фарфора.
— Ну а в чем чудо-то?
— Осенью сказали, что в Сретенском видели на рынке девочку. Точь-в-точь племянница тети Лизы. Худенькая, бледненькая, но — без костылей. Сама ходит, ты понял?
— Понял, понял! — согласился Андрей Сергеевич.
— Но для меня главное чудо святой Варвары — даже не это. Хотя, конечно, исцеление расслабленных — это классика.
— Что же?
— То, что я изменилась сама. Можно сказать, исцелилась. Помнишь, я тебе сказала, что жила в мире лесенок и вертикалей? Кто богаче, кто знатнее, кто умнее… Кто старше и главнее. Искала свое место в этих жестких решетках. Карабкалась. Кого-то отпихивала ногой. К кому-то не рисковала подойти. Холодный, унылый вертикальный мир. А после этого случая — не сразу, конечно, нет, не сразу, не в двенадцать-тринадцать лет… Мне для этого понадобилось лет десять. Чтобы перейти в горизонтальный, или даже спиральный мир, где людей не меряют, не взвешивают, а любят. Но началось все именно тогда. С чуда святой Варвары.
Она вздохнула и добавила:
— А вот папа римский уже давно вычеркнул Варвару из списка святых. Зачем? Почему? Как глупо! Но ничего. Нас это не касается, — улыбнулась Нина Викторовна.
— А вы такие прямо православные? — спросил Андрей Сергеевич.
— Опять на «вы»? — засмеялась она.
— Прости, Ниночка! — и он, идя рядом, левой рукой легонько обнял ее за плечо. — Однако ответь.
— Нет. Не такая чтобы прямо ух. Но все равно. Святая Варвара — это ого! Да ты теперь и сам знаешь.
Она повернулась к нему, и они, задохнувшись, первый раз поцеловались.
Павел Басинский
Зависть богов, или Вернись в Сорренто!
Долго я не решался написать об этой истории, случившейся со мной в мае не столь далекого, но точно доковидного года. История меня не отпускала, я часто вспоминал ее во всех подробностях. Но писать не поднималась рука.
Не хотелось публично рассказывать о том, как я семь дней провел в красивейшем и очень дорогом месте земли — на острове Капри. Да-да, на том самом Капри, где строили себе виллы римские императоры Август и Тиберий, а потом диктатор Бенито Муссолини. Где пролетарский писатель Максим Горький прожил семь лет, и к нему приезжали в гости Ленин, Шаляпин, Леонид Андреев и другие известные люди. Остров, посетить который считал долгом любой русский художник, поселившийся в Неаполе, чтобы оттачивать мастерство пейзажиста, а этих художников здесь в конце XIX века была целая колония. Где побывали Тургенев и Ницше, который сочинял «Так говорил Заратустра» под ослепительно прекрасным небом и солнцем неаполитанского побережья. Остров, который стал героем рассказов Бунина «Господин из Сан-Франциско» и Хемингуэя «Кошка под дождем».
Словом, посетить это намоленное место, чтобы полюбоваться Голубым гротом, побродить в Садах Августа и попинать ногой древние камни на развалинах дачи Тиберия, а заодно сделать сто пятьдесят селфи, разумеется, можно (если средства позволяют, а они мне тогда позволяли). Но обнародовать это… Как-то не совсем прилично.