Теперь главный в домике был он сам.
После первой таблетки Катичку снова стошнило, и он еще раз переменил постель и снова затер полы, тяжело шлепая поганой тряпкой по смуглой плитке и удивляясь, что ему вообще ни разу не противно. Может, потому что рвота ничем не пахла. Или он не чувствовал запаха? Может, у них снова ковид, как четыре года назад? Как они бесились тогда взаперти, как не верили ни в чох, ни во вздох, пока не заразились. Слава богу, легкая форма. А вот Катичкина мама умерла до того, как появилась вакцина. И все равно — старые, добрые, беззаботные времена. Сейчас он проснется и скажет Катичке — ты не поверишь, какой бред мне приснился. Он поскользнулся на мокрой плитке, опрокинул пластиковое ведро, чертыхнулся. Воды и так почти не осталось. Колодца в конце улицы, к которому они ходили последние две недели, видимо, не было больше вообще. Он заставил себя не думать об этом — и действительно перестал. Обтер руки влажной салфеткой — их тоже почти не осталось. Дал Катичке вторую таблетку, и она, не открывая глаз, просвистела сухими губами — спасибо. Собрал мутную лужу. Вышел на террасу, отжал тряпку вниз, в туман, повесил на перила. Расправил. Подумал, расправил еще раз.
Пусть Катичка поправится, пусть поправится, пожалуйста! А еще, пожалуйста, пусть придет кот.
Говорить это в туман было неловко. Поэтому он закрыл глаза и сказал это внутри себя. Было очень тихо, даже туман замолчал, и только тяжело и часто капала с тряпки вода, ударяясь о невидимые листья плюща.
А потом в доме, внутри, закричала Катичка.
Кровь была везде, на постели, на стенах, на потолке, ненормально яркая, красная, живая, текла у Катички между пальцев, фонтаном выплескивалась изо рта, Катичка металась, и он никак не мог их остановить, ни Катичку, ни кровь, и все прыгало, пятнами, вспышками, и Катичка все кричала на одной ноте — аааааааааа! — пока он не догадался и не заткнул ей рот трусиками. Красными. Чистыми. Сухими. И она наконец замолчала.
Он присел на край кровати, растерянно глядя на окровавленные пальцы. Он не знал, что делать. Вот Катичка всегда знала — кому позвонить, что купить, как сказать, даже если в результате получалась херня, она все равно знала, как поступить. Надо спросить у Катички, что делать с Катичкой. Он коротко засмеялся, и Катичка захрипела. Она мотала головой по подушке, и он перепугался, что она задыхается. Вытащил чертовы трусики, сунул куда-то.
Кровь, слава богу, больше не шла, только обметала Катичкин рот ржавой темной коркой.
В Древнем Египте считали, что мышь…
Что?
В Древнем Египте считали, что мышь напрямую связана с вечной жизнью, и лекарь, пытаясь добавить жизненных сил ребенку, давал ему съесть мышку.
Она не говорила, а скрипела.
Что? Что такое?!
Увидеть мышь двенадцатого числа месяца тиби считалось большим несчастьем, те, кому не повезло, спешили отвратить взгляд в другую сторону. В некоторых рукописях египетской книги мертвых богиня с мышиной головой олицетворяет преисподнюю и смерть.
Веки у Катички были закрыты, но глазные яблоки под ними дергались, бегали, как будто она читала невидимую Википедию.
Птица ибис считалась священной. Она символизировала письмо и знание, а также врачевание и интеллект. Считалось, что Аполлон может превращаться в ибиса, чтобы лечить людей.
Змея во многих культурах считается символом смерти и возрождения.
Катичка вдруг засмеялась и сказала, не открывая глаз, своим обычным голосом — смотри, какая картинка прикольная.
И тут же снова заскрипела — бог Ра в образе кота отсекает голову змею Апепу, рисунок из книги мертвых Хунефера, XIV век до нашей эры. Змея часто обладает целительной силой и символизирует освобождение от старых форм существования и принятие новых начинаний.
Мы получили мышь. Мы получили птицу. Он принес послание. Последняя будет змея.