Теперь, оглядываясь назад, Джереми понимал: ему следовало серьезнее отнестись к этому разговору, но в то время голова его была занята статьей, ради которой ему нужно было съездить в Лос-Аламос. Мария как-то странно улыбнулась, когда он поцеловал ее на прощание, и потом, в самолете, воспоминание об этом смутно его беспокоило. Когда же он вернулся, она снова стала как будто прежней, и они беззаботно провели вдвоем уик-энд. Она заговорила о том, что хочет иметь ребенка, и Джереми на какое-то мгновение оторопел от неожиданности, но быстро пришел в себя и выразил восторг от этой идеи. Ему казалось, что он прощен и все в полном порядке. Однако наметившаяся в их отношениях трещина не исчезла – она неуклонно увеличивалась с каждой новой его отлучкой. Окончательный разрыв произошел год спустя, через месяц после визита к врачу в Верхний Ист-Сайд. То, что он им сообщил, стало фатальным для их брака.
– Мы должны расстаться, – сказала ему Мария. – Мне очень больно, и я никогда тебя не забуду, но я больше не могу быть с тобой.
Этим все было сказано. После развода, в моменты тихого уныния, Джереми много думал о том, что случилось, и иногда его одолевали сомнения, любила ли Мария его когда-нибудь. «Мы ведь могли пережить это, могли все уладить», – говорил он себе. Но в конце концов он понял, почему их брак был обречен, и у него не осталось на нее обиды. Он иногда звонил ей, хотя так и не смог заставить себя пойти на ее свадьбу, когда она, через три года после развода, вышла замуж за адвоката, жившего в Чаппакуа.
Они с Марией расстались семь лет назад, и, как ни странно, развод для Джереми был единственным действительно печальным событием за всю его жизнь. Он знал, что немногие люди могли похвастаться подобным благополучием. Он не пережил ни одной серьезной драмы, не вынес из детства комплексов вроде тех, что отравляли существование многим его ровесникам, и жизнь у него была насыщенная, активная и интересная. Братья Джереми и их жены, его родители и даже девяностолетние бабушки и дедушки с обеих сторон – все были живы, здоровы и счастливы. Они с братьями были очень дружны, и по меньшей мере дважды в месяц весь их постоянно увеличивающийся семейный клан собирался у родителей, по-прежнему живших в старом доме в Куинсе. У Джереми было семнадцать племянников и племянниц, и временами он чувствовал себя не в своей тарелке, будучи единственным холостяком среди счастливых семейных людей. Но к счастью, братья его были достаточно деликатны, чтобы не совать нос в его личную жизнь и не расспрашивать о причинах развода.
Джереми, можно сказать, уже пережил его. Почти пережил. Иногда, правда, во время таких поездок его охватывала щемящая тоска по тому, что он потерял, однако в последнее время такое с ним случалось все реже. В целом же развод ничего не изменил в его отношении к жизни и к браку и не сделал его убежденным холостяком. Он по-прежнему считал женщин самыми интересными и загадочными существами на свете.
Года два назад внимание Джереми привлекло исследование, проведенное с целью выяснить, является представление о красоте продуктом культуры или заложено в человеке с рождения. Суть эксперимента заключалась в следующем: красивым и некрасивым женщинам давали подержать на руках маленьких детей и замеряли в каждом случае длительность зрительного контакта между испытуемой и ребенком. Таким образом была выявлена прямая зависимость между физической привлекательностью и длительностью зрительного контакта: дети намного дольше удерживали взгляд на красивых женщинах, чем на менее привлекательных. Ученые, проводившие исследование, усмотрели в этом подтверждение гипотезы о том, что человеческое представление о красоте является инстинктивным.
Это «открытие» было подано как сенсация в журналах «Ньюсуик» и «Тайм», и Джереми решил написать статью с критикой этих выводов, поскольку исследователи, по его мнению, не учли многие важные аспекты. Естественно, он не собирался спорить с тем, что красота действительно обладает удивительной силой и может мгновенно заворожить кого угодно. Джереми знал это по себе: его, как и любого другого мужчину, не могла оставить равнодушным эффектная внешность супермодели. Однако несмотря на все это, фундаментом истинной красоты он считал душевные качества, без которых очарование внешней привлекательности очень быстро теряет силу. Воздействие внешней красоты недолговечно, если за ней нет духовно прекрасного начала, представление о котором формируется под влиянием культурных норм и ценностей.