После того как в 1927 г. в Хюэ студенты вышли из школы, я был отчислен из школы и вынужден был уехать в родную деревню. В то время студенческое движение в Хюэ также поддерживало контакты с революционными организациями за рубежом. Многие, в том числе и я, решались на выезд из страны, но трудности мешали. Однако мы не теряли надежды и ждали благоприятного случая. А я тем временем уехал в родную деревню. Однажды ко мне пришел Нгуен Чи Дьеу, мой близкий друг по Хюэ, рассказал о политической ситуации и принял меня в члены партии Тан Вьет, целью которой было осуществление «сначала национальной, а затем мировой революции». Дьеу вручил мне книгу о коммунизме на французском языке, брошюру Всемирной лиги угнетенных народов, изданную в Брюсселе, и документы о Кантонском совещании, в том числе речь Нгуен Ай Куока. С этими документами я отправился в поле, забрался на дерево и стал их читать. Можно сказать, что со страниц книги интернационалистские идеи становились для меня все яснее и яснее и постепенно прививались мне, и каждая страница книги была очень мощной вдохновляющей силой. Через некоторое время я вернулся в Хюэ, но не для того, чтобы возобновить учебу, а для того, чтобы вести подпольную деятельность в качестве члена партии Тан Вьет. Здесь Фан Данг Луу, только что приехавший из Кантона, рассказал нам много историй о Нгуен Ай Куоке.
Генерал Зяп на позициях
Но не только в те ранние годы моей революционной жизни имя дяди было мне знакомо. Позже, во времена демократического движения в Ханое, когда я писал для «Notre Voix» («Наш голос»), официального органа партии, выходившего на французском языке, в редакцию часто приходили статьи за подписью «П.К. Линь», присланные из-за границы в качестве материала для газеты. Эти напечатанные на машинке статьи мы внимательно перечитывали снова и снова, так как знали, что они написаны товарищем Нгуен Ай Куоком. В них дядюшка высказывал свое мнение о широком демократическом фронте, о международной ситуации, об опыте китайской революции. Каждая из этих статей начиналась предложениями, ловко привлекающими внимание читателя: «Если бы я был вьетнамским революционером, я бы…» или «Если нужно представить енаньский опыт китайской компартии, то даже толстой книги не хватит, чтобы изложить его полностью, здесь я хотел бы дать лишь краткое изложение…».
Все эти образы, идеи, все задания, которые я выполнял в то время, до сих пор свежи в моей памяти. И до того дня, когда я должен был встретиться с Вуонгом, я надеялся и был уверен, что это сам Нгуен Ай Куок, особенно когда вспоминал слова Ту, когда уезжал из страны. Все это вызывало во мне нетерпение.
Был уже июнь, середина лета в Куньмине. Однажды Фунг Чи Киен попросил меня поехать с ним в Цуй Ху, где нас ждал Вуонг. Мы неторопливо шли по берегу Цуйху и наткнулись на худого мужчину средних лет в костюме европейского образца и серой меховой шапке. Киен представил его мне как «товарища Вуонга». Я сразу узнал в нем Нгуена Ай Куока. По сравнению с фотографией, которую я видел, он был гораздо активнее, бодрее. И по сравнению с тем, каким он был двадцать лет назад, он был таким же худым, с той лишь разницей, что в то время он был молодым и не имел бороды. Я до сих пор помню, что при встрече с ним у меня не возникло никаких особых чувств, как я и ожидал, кроме того, что я нашел в нем ту простоту манер, ту ясность характера, которые впоследствии, когда я работал рядом с ним, оказывали на меня такое же влияние. При первой же встрече он оказался очень близко ко мне, как будто мы были старыми знакомыми. Я подумал, что такой великий человек, как он, всегда прост, настолько прост, что в нем нельзя найти ничего особенного. Но, тем не менее, меня поразило то, что он использовал много слов, характерных для центрального Вьетнама. Я никак не ожидал, что человек, так долго пробывший за границей, до сих пор говорит на диалектах родного края с особым акцентом.
Вуонг, Киен и я разговаривали, медленно прогуливаясь по берегу Тсуй Ху, как и многие окружающие нас люди, ищущие свежий воздух. Он расспрашивал о нашем путешествии, о трудностях, с которыми нам пришлось столкнуться. Он спрашивал о Демократическом фронте и о движении внутри страны в последнее время. О революционной работе он сказал: «Хорошо, что вы приехали, вы здесь очень нужны». Я не забыл спросить его, как и предполагал Ту, о Лиге угнетенных народов. Он ответил: «Вопрос действительно важный, но для ее организации еще не созрели условия».