И ни в какую там Британию Варвара не уехала. Как же можно уехать за какой-то непонятной мечтой, когда счастье – вот оно, сияет на кончике каждой еловой иголочки, шуршит шоколадными обёртками, пахнет мандаринами, улыбается так, что сердце замирает и падает куда-то, и голова кружится, и дыхание захватывает...
Он называл её Барбариской.
И так сладко было любить его, сильного, красивого, первого и, конечно, конечно же – единственного, на всю счастливую, долгую, прекрасную жизнь! И как тёплый меховой комочек, хранить в груди их нежную тайну, беречь каждую секунду, каждое слово, каждый жест и взгляд.
Эти взгляды, жесты, слова она ещё долго будет перебирать в своей памяти, как редкие драгоценности, складывать их в золотой сундучок, запирать на ключ до следующего раза.
Всё произошло так быстро и так внезапно...
Что-то случилось там, на границе. И гарнизон подняли по тревоге, и весь воинский состав в срочном порядке направили куда-то. А через три дня пришёл приказ, и хмурый отец, поговорив о чём-то с матерью за прикрытой дверью кухни, вошёл к дочери с коротким приказом собирать вещи. После чего закрылся в кабинете и курил, курил, курил. Мать только носила туда, в кабинет, чай в стаканах с подстаканниками, долго собираясь с духом прежде, чем постучать. На вопросы дочери лишь отмахивалась и становилась всё озабоченнее и грустнее.
К огромному Вариному изумлению, на следующий день отец на службу не пошёл, хотя на дворе был четверг. Но Серёжа вчера так и не позвонил, и всё остальное по сравнению с этим фактом меркло.
К обеду нужно было купить полбуханки хлеба, и Варя, схватив авоську и сунув деньги в варежку, побежала в булочную «на угол». Когда она зашла в пахнущее тёплой хлебной коркой и карамелью помещение, все разговоры в нём сразу стихли. Люди, с которыми она прожила бок о бок большую часть своей жизни, отводили глаза и не отвечали на приветствия. Пожав плечами, Варя подошла к прилавку, привычно попросила полбуханки ржаного и батон. Продавщица Светка, полногрудая пергидрольная блондинка с отчаянно-малиновыми губами на пол лица, небрежным жестом швырнула на прилавок чёрствый хлеб и с брезгливым видом, показательно стараясь не прикасаться, сгребла в ящик выложенные Варей на прилавок деньги.
Варя молча забрала хлеб и вышла из булочной, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Задумчиво брела до своего подъезда, загребая сапогами снег, и ломала голову над происходящим. В тот момент, когда она в своих размышлениях дошла до того, что слишком мало у неё исходных данных для каких-либо выводов, в голову ей ударил первый кусок льда.
Очнулась она в больнице. Рядом на стуле дремала бледная осунувшаяся мама. Голова раскалывалась от боли, даже в глазах двоилось, и эта тошнота...
В Россию Варю доставили спецтранспортом. И только когда её на скорой перевозили в больницу скорой помощи, ей удалось разговорить сопровождавшего военфельдшера.
Её закидали кусками льда дети, в семьях которых обсуждалось произошедшее в гарнизоне – при полном попустительстве взрослых. Отыгрались на ней за отца. В связи с провалом операции его сняли с должности и быстро - «втихую» - отправили на пенсию. С нашей стороны много погибших, так что для отца это оказалось лучшим выходом. Услышав про погибших, Варя потеряла сознание.
Позже уже, после долгих уговоров, мать рассказала, что отцу пришёл приказ и план операции, он долго спорил, звонил куда-то «наверх», доказывал, что операция заведомо провальна, что это неоправданный риск, что будут потери... ему пригрозили трибуналом. Мать постоянно повторяла, что отец не виноват, что он сделал всё, чтобы избежать жертв, что если бы не он, погибших было бы в разы больше.
В гарнизоне же во всём винили именно его. В конце концов, он был командиром. Он отдал приказ, он отправил на смерть их родных. Варя кусала губы и думала, что правда, наверное, как обычно, где-то посередине... Но ей было всё равно. Ничто уже не имело для неё значения.
Там же, в больнице, выяснилось, что Варя беременна.
Позиция родителей была однозначна: аборт. Никаких детей у незамужней, только-только отпраздновавшей восемнадцатилетие дочери! У неё впереди учёба, карьера, какие дети?!
Варя стояла насмерть. Имя отца ребёнка не называла, на провокации не велась. Родители дружно повернулись к дочери спиной, и единственным человеком, кто встал на её сторону, была папина младшая сестра, тётя Таня. На любые заявления Вариных родителей она отвечала, что всем им сейчас нужен ребёнок в доме, может быть, жизнь станет веселее. А кто не готов растить ребёнка – пусть не растит. Она же с радостью будет возиться с внуком или внучкой.