Турчанинов был умным человеком и не обольщался на этот счет: прежде чем принять Лопсана Чамзу и комиссара, «верховный» повелел представить их досье. Только и всего. Но то, что Колчак в высоком собрании назвал имя Турчанинова как образец исполнения государственного долга, не могло не польстить. Турчанинов слишком хорошо знал всех этих карьеристов: Червен-Водали, Жардецкого, Клафтона, Устругова и других. Крупные взяточники, они меньше всего заботились о торжестве «белого дела», торопились набить себе карманы золотом.
Конечно же, Турчанинов не мог знать всего. Вначале Колчак хотел во имя «святой белой идеи» навести порядок в экономической жизни Сибири: армии требовались хлеб, мясо, лошади, сапоги. Да мало ли что требуется армии, которая должна беспрестанно отбиваться от большевиков!
Он еще не знал, что все его министры, вплоть до премьера Пепеляева, подкуплены толстосумами-промышленниками и торговцами. Министры в один голос настойчиво требовали отменить монополию на хлеб, мясо и масло. Под их давлением «верховный» монополию отменил. А к чему это привело? Цены на продукты невероятно подпрыгнули, началась дикая, безудержная спекуляция. Судовладельцы на Амуре и Сунгари, меньше всего помышляя о нуждах белой армии, продали весь флот японцам и китайцам. Опять же после негласной сделки с министрами. «Верховный правитель» хватался за голову, взывал к «общественности»:
— Скажу вам откровенно, я прямо поражаюсь отсутствию у нас порядочных людей!.. Я фактически могу расстрелять любого виновного агента власти. Я отдаю его под суд, требую расследования и сурового наказания за хищения. А он откупается. У Деникина — то же самое. Наверное, таково общее русское явление.
Усилия Колчака навести порядок хотя бы в военном ведомстве натыкались на непреодолимое сопротивление. Он издавал грозные приказы, секретно распорядился в кратчайший срок направить всех офицеров, околачивающихся в тыловых частях и учреждениях, на фронт. Но ни один из его приказов так и не дошел по назначению. Тыловики и штабники по-прежнему переполняли омские рестораны и салоны. Коррупция, продажность оказались сильнее «святой белой идеи». Каждый торопился урвать свою долю и, в случае крушения колчаковщины, удрать за границу. Целый сонм «цензоров» следил за тем, чтоб ни одна письменная жалоба не попала на глаза «верховному». Но одно письмо по недосмотру все же очутилось у него в руках. Анонимный автор советовал:
«Разгоните присосавшихся к государственному пирогу дармоедов-интеллигентов. Всякий наживающийся в данный момент враг России. Требуйте установления максимума заработка каждого, более которого никто не имеет права зарабатывать и получать. В этом только спасение. Пускай не крадут в министерстве продовольствия офицеры, железнодорожники, торговцы — и все будет спасено».
Прочитав письмо, Колчак вдруг явственно почувствовал: все идет к концу! Анонимный автор письма наивно полагал, будто Колчак не знает всего этого и суровыми приказами может предотвратить крах своего правления. И только сам он в полную меру ощущал свое бессилие. Ни массовые порки, ни расстрелы, ни попытка заигрывания с народом не могут спасти положения. Каждый день начальник контрразведки докладывает: на постовых будках и стенках складов опять появились надписи: «Долой эту сволочь — сибирское правительство и его ставленников!», «Смерть врагам рабочих!», «Да здравствует Советская власть!». С запада неудержимо катится Красная Армия, в тылу — разрастается партизанское движение. Только победа на фронтах могла бы спасти положение. Но увы… Можно, разумеется, всю вину свалить на своих бездеятельных генералов. Почему в таком случае побеждают большевистские генералы, не имеющие в нужном количестве пушек, пулеметов, даже винтовок? Их армии разуты и раздеты, голодают.
Все чаще подумывал о неизбежном бегстве «верховный правитель». Его жена, Софья Федоровна, находилась с сыном в Париже, они вели переписку, он всякий раз намекал на скорую встречу, и Софье Федоровне оставалось лишь гадать, что кроется за обещаниями.
Склонный к мистике, Колчак приезд духовного владыки Урянхая и Турчанинова воспринял как некий указующий перст судьбы. Ему показалось, будто Турчанинов и есть один из тех порядочных людей, на кого можно полностью положиться в трудную минуту. «Большой Колчак» нуждался в «маленьком Колчаке».