Женщина, недоумевая, медленно попятилась дальше. Она не понимала, что ей делать. Вдруг послышались приближающиеся стуки. То был бегущий человек. Из-за угла выскочила медсестра. На ней не было лица и вся она дрожала, как осиновый лист. Увидев Гертруду, она приостановилась.
— М… м-м… м… — пыталась она что-то сказать, показывая в ту сторону, откуда бежала и к другим дверям, размахивая руками, и, не дождавшись никакой реакции, помчала дальше.
Стук. Почувствовалось, как под ногами железо-бетонный гигант пришёл в движение.
Из соседних палат доносились плачи детей.
— Господи!.. — прошептала изумленная Гертруда, схватившись обеими руками за голову. Она поняла.
О, как бы ей хотелось, чтобы это был всего лишь какой-то страшный сон, пробудившись от которого, всё бы стало на свои места. Но, увы… Это была реальность, суровая реальность.
Во мгновение она спохватилась: нужно было что-то делать, нельзя оставаться в бездейственности.
«Бежать! Спасать! — мелькнуло в её голове. — Но как?… Куда?… Что же я смогу сделать? — мысленно опустила она руки. — Но сейчас нет времени на раздумья! Каждая секунда дорога! — решилась и вбежала в первую попавшуюся дверь, откуда доносился детский плач. — Что же это? Здесь только одни испуганные малыши. Где же их матери? Неужто это отказники?» — поражалась молодая женщина.
Она схватила первого малютку из кувеза и вместе с ним выбежала обратно в коридор. В недоумении как дальше быть, остановилась. Глаза жаждущие заметить хоть что-то, где можно было бы оставить ребенка в безопасности, наполнялись слезами. Новорожденный плакал, скривив покрасневшие лицо, а молодая мать терялась от страха. Просматривая очередной раз помещение, она заметила большие двери. Как и куда они ведут было неизвестно, но толстый, широкий их проём обрадовал ее. Гертруда побежала туда. Она сдернула со своих плеч накидку и постелила её одной рукой на порог у тех дверей. Оставив там ребёнка, поспешила за другим. Постоянные сильные боли внизу живота, хождение стен, пола, потолка мешали ей сделать это быстрее.
Вскоре она появилась с другим малышом, прижимая его к груди. Через минуту принесла третьего и также нежно уложила его, возможно, возле его братьев.
Слышались всё новые и новые стуки… Везде появлялись всё новые и новые трещины. С потолка всё время сыпалась какая-то ядовитая пыль, куски цемента…
И вот опять здание сильно пошатнуло. Это бедную женщину полностью сбило с ног. Начали показываться сквозные дырки. Всё падало и разбивалось. Тумбы, столы переворачивались вверх дном. Различные медицинские документы давно были разбросаны по земле.
Собрав все силы, Гертруда поднялась; ей предстояло ещё многое сделать. В глазах туманилось, по грязным щекам текли реки, ноги косились, путались, но она шла дальше. Женщина принесла уже седьмого малыша. Казалось, что она вот- вот упадёт, полностью ослабев…
За всё это время Гертруда что-то умоляюще, еле слышно говорила. Вопить от страха не хватало сил и духу.
Она вошла в другую палату. Там тоже были дети, там тоже плакали. Окна в помещении уже не было: его выбило. Кругом валялись тысячи осколков стекла. Одна из стен разделилась на двое и собиралась полностью рухнуть. Здесь находилось двое новорожденных. Миссис Стивенс тут же бросилась к ним. Взяв их двух с кроваток на руки, устремилась к выходу. Каждая секунда была на счету; стена могла свалиться в любой момент. Как только Гертруда перешагнула порог, как пол отпал и три четверти этого помещения с сильным грохотом повалилась вниз.
Женщина поторопилась в следующую палату; ведь там было её сокровище, которое нуждалось в ней сейчас как никогда. Теперь можно было услышать по отчётливей, что слетало со слезами с её уст:
— Господи! Господи! Я знаю, что Ты есть! Я знаю, что Ты всё можешь! Поэтому прошу, если Ты меня слышишь, прошу помоги! — горечь душевой боли душила её. Она ковыляла по кускам камней и штукатурки коридора, обнимая крепко свою крошку. — Если Ты меня слышишь, — продолжала Гертруда, — прошу, сохрани наши жизни!
Каждый шаг ей становился труднее и труднее, а коридор невыносимо длинным. Она всё повторяла эти слова то вслух, то в уме, то шепотом, то сердцем.
Опять пошли сильные толчки.
Стало темнеть. Постепенно погашались одна лампа за другой. Миссис Стивенс уже едва видела куда идти и где можно наступить.
Наконец она дошла до своей цели. Освободив из своих объятий сына, мать поцеловала его и аккуратно уложила возле других.