— Вот он, Крешимир! — крикнул старик Йозо.
— Ну нет… — нерешительно проговорил Звонимир и внимательно вгляделся в экран, на котором теперь в замедленном режиме повторяли кадры похищения.
— Ничего себе — Крешо, — шепнул Домагой оторопело.
— Точно. Крешо, — согласился теперь и Звоне.
Все трое, потирая ладонями головы, некоторое время стояли на кухне перед телевизором, озабоченно спрашивая себя, в какую гадость вляпался Крешо. Тем временем эксперт по антитеррору заканчивал научный анализ события:
— Исходя из того, что мы сейчас видели, я считаю, что здесь нет места сомнениям. Если нужно сформулировать, каков профиль организатора этого преступления, то я бы с большой уверенностью сказал, что следует искать талиба, которого еще беспомощным ребенком усыновил чеченский боец, женатый на баскской сепаратистке.
— Надеюсь, ваши слова услышал и кто-нибудь в полиции. Господин Баретич, большое вам спасибо.
— Спасибо и вам.
— А мы, дорогие телезрители, возвращаемся на место преступления, где все еще находится наш Шиме Чулина. Шиме, — обратился к репортеру ведущий, — я полагаю, начальник полицейского управления пока не сделал заявление?
— Да, Хрвое, это так. Начальник полиции Капулица, как и следовало ожидать, лично возглавил расследование, в частности и ввиду того, что это дело касается его как частного лица, и мы предполагаем, что сейчас он, вероятно, организовал самое мощное во всей истории Сплита оцепление…
Подобные меры безопасности полиция Сплита вводила всего три раза: во время пасторского визита папы Иоанна Павла Второго, до этого — когда Франьо Туджман прибыл в Сплит на «Поезде свободы», а еще раньше — когда Иосип Броз Тито привез туда нашего большого африканского друга, эфиопского императора Хайле Селассие. Теперь длинные пестрые змеи из автомобилей медленно ползли, дергаясь, на жаре по всем главным и второстепенным направлениям в сторону Омиша и Солина. Были проверены документы у каждого пассажира всех транспортных средств, которые погрузились на паромы, следующие до Брача, Хвара, Виса, Шолты и Ластово. Хотя был еще май, жара стояла как в середине лета, у многих машин не было кондиционеров, водители нервозно сигналили, выруливали из колонн и ругались, размахивая руками. Произошло даже несколько драк. А одна взбешенная женщина заявила, что требует развода, и ушла, оставив в автомобиле мужа и детей.
Силы правопорядка тем не менее не проявляли озабоченности этим хаосом. Полицейские основательно и неспешно изучали личные документы граждан и вежливо просили показать содержимое багажников. Частный автоперевозчик Желько Кларич более четырех часов простоял в очереди на Солинском шоссе. Он спокойно, метр за метром, перемещал свою фуру, он профессионал, он привык ждать. В ожидании погрузки или разгрузки, на границе, на таможне, в праздном, бессмысленно проводимом времени проходила бо́льшая часть его жизни.
— Куда вы направляетесь и что везете? — спросил постовой в шесть часов вечера, когда наконец-то подошла очередь Желько. Полицейский рассматривал водительское удостоверение и свидетельство о регистрации транспортного средства, в то время как его коллега в кабине, за спиной водителя, с подозрением ощупывал одеяло и матрас Желько.
— Овощи из Северного порта, в Славонию.
— В Славонию?
— В Осиек. Испанский импорт: помидоры, перец и, прошу прощения, вот такие здоровенные огурцы, — показал руками Желько.
— Почему «прошу прощения»?
— Ну, знаете, некоторые могут подумать что-то не то…
— Пойдемте взглянем на груз.
— Смотрите, никто не запрещает, — примирительно сказал Желько и закурил сигарету, наблюдая в боковое зеркало, как сзади постовые развязывают узлы на брезенте и растерянно смотрят на бесконечные ряды зеленых картонных коробок.
— Сколько здесь таких? — крикнул один.
— Тысяча семьсот сорок четыре коробки помидоров, тысяча триста двадцать шесть коробок перца и восемьсот пятьдесят восемь огурцов, — зачитал Кларич по транспортной накладной.