Тут Ловорка разорвала пеструю упаковку свадебного подарка.
— Мы понятия не имели, что купил Миле, — проговорил Кларич извиняющимся тоном, когда оказалось, что там была здоровенная фарфоровая ваза в виде двух влюбленных лебедей с переплетенными шеями.
— Ух ты, как красиво, — восхитился Крешимир.
— И правда красиво, — согласилась Ловорка. — И романтично.
— Кто бы мог подумать, что у сержанта такая нежная душа, — сказал Культура как бы даже удивленно.
— И мы с дядей немножко взяли из наших сбережений, — сообщила тетя Роса, доставая из сумочки небольшой сверток. — Не хотелось приходить с пустыми руками.
Внутри была коробочка с двумя обручальными кольцами.
— Ой, тетя, — растрогалась Ловорка.
— Желаем вам счастья, дети, — сказал дядя Иве.
Вскоре овощи были загружены обратно в фуру, и Кларич уехал, а еще через несколько минут и Культура с дядей и тетей отбыли в желтом «твинго». Ловорка и Крешимир остались одни возле «гольфа». Невеста строго посмотрела на жениха, а тот от смущения опустил голову и принялся носком туфли тыкать в камешки.
— Хорошо, но где ты был? — прошептала Ловорка, а Крешо от ужаса, казалось, полностью утратил дар речи. — Ты слышишь, я у тебя спрашиваю, Крешимир?!
— Было… ну, это… не знаю… Была зима, снег шел.
— Снег шел?! — изумилась Ловорка. — Но он же уже растаял?
— Да, — сказал он пристыженно.
— Ну слава богу. Это, наверное, из-за глобального потепления, да? — спросила она язвительно.
На это Крешимиру Поскоку сказать было нечего.
— Пятнадцать лет, баран! — неожиданно произнесла Ловорка ледяным тоном. Крешо затрясся и от страха немного втянул голову в плечи. Ловорка оглянулась по сторонам, увидела валявшуюся на земле сухую палку и схватила ее. — Пятнадцать лет жду его! — сказала она негодующим тоном и огрела палкой по башке.
Крешо наклонился, прикрывая рукой темя.
— Не знаю, жив он или мертв! — продолжила Ловорка, треснув его теперь по ребрам.
Крешимир отступил на пару шагов, но она неумолимо следовала за ним.
— Пятнадцать лет жду, что этот идиот объявится! — добавила Ловорка, лупя Крешо по плечам, а он бросился на землю и сжался. — Пятнадцать лет ни письма, ни открытки, ни поздравления, ни телеграммы! Хотя бы позвонил, обезьяна несчастная! — Взбешенная Ловорка колошматила его по спине, ногам и голове. — Я все глаза выплакала, а ему трудно было позвонить! Такая, значит, у него манера, да? А разве так ведут себя нормальные люди? Я, говорит, буду в среду, а потом пятнадцать лет от него ни слуху ни духу! Болван неотесанный!
Это была не первая, но, видимо, и не последняя трепка в жизни Крешимира, однако только о ней он знал наверняка, что мстить за нее не станет. Лохматый, с окровавленным носом и синяком под глазом, он покорно вел машину, а Ловорка, скрестив на груди руки, мрачно смотрела через лобовое стекло.
— Еще хоть раз в жизни такое сделаешь, я тебе сердце вырву, — бросила она ему.
Крешимир шмыгнул носом и кивнул.
— Нос вытри.
Он вытер кровь тыльной стороной ладони, а Ловорка сердито фыркнула.
— У тебя что, носового платка нет?
— Нету, — признал он покаянным тоном.
— Ох, мучитель ты мой! — тяжело вздохнула она и протянула ему платочек. — Только посмотри на свои волосы! — добавила она. — Должно быть, расчески тоже нет?
— Нету.
— Почему меня это не удивляет? А зубы ты когда последний раз чистил?
Крешимир задумчиво нахмурил брови, подсчитывая про себя.
— Говорю тебе сразу, я не стану жить с человеком, который не чистит зубы. Личная гигиена для меня очень важна. А белье? Ты регулярно меняешь трусы и майки?
— Ну а как же, — соврал он.
— Так я тебе и поверила! На какой температуре стирают белое белье?
— Семнадцать градусов! — брякнул наобум Крешо.
Ловорка презрительно фыркнула.
— Выше семнадцати? — спросил он неуверенно. — Нет? Ниже? На двенадцати?
— Ладно, хватит позориться. Только посмотри на себя, выглядишь так, будто тебя во время шторма на берег выбросило. В коричневых носках и черных туфлях! Смотри хорошенько, чтобы я тебя больше ни разу не видела в коричневых носках и черных туфлях. К таким вещам я особенно чувствительна. А еще когда у мужчины трусы приспускаются и видна щель между ягодицами. Ужас! А волосы в носу! Меня тошнит и может даже вырвать, когда я вижу, что у мужчины волосы растут из носа, как у моржа. Ногти — это отдельный разговор. Ногти обязательно стричь и все кусочки собирать и выбрасывать, чтобы я их потом за тобой не подметала. И не дай тебе бог после бритья оставить волосы в раковине. Или бросить посреди комнаты грязные трусы. За такое я убиваю без предупреждения. И за обоссанное сиденье в уборной то же самое. Увижу обоссанное сиденье — прощайся с жизнью. Не бросай вещи где попало. Я не требую многого, но какой-никакой порядок быть должен. Ненавижу, когда в кровати курят, ненавижу перхоть на воротнике и ненавижу следы пальцев на стеклянных поверхностях. И еще, если ты после обеда отнесешь на кухню и положишь в раковину тарелку и вилку, руки у тебя не отсохнут…