— Большинство из вас, несомненно, ранее уже встречались с Максом и знакомы с историей его болезни. Сегодня я пригласила его сюда отчасти из-за происшествия, имевшего место пару часов назад, и отчасти вследствие процесса, развивающегося вот уже некоторое время и, полагаю, представляющего для нас определенный интерес. Я очень рада, что вы смогли присоединиться к нам сегодня, — обратилась она к Даниэлю, — и что вы готовы помочь в наших исследованиях.
Даниэль смерил ее холодным взглядом. Врач подала все так, будто он явился по своей воле, в то время как правда заключалась в том, что его доставили в клинику в наручниках и предыдущий час он провел в приемной за чтением немецких и американских журналов. То и дело к нему заглядывала медсестра, принесла раз сок и бутерброды и постоянно просила подождать еще чуть-чуть. Наконец явились двое мужчин в голубой форме персонала и вежливо предложили ему следовать с ними на врачебный этаж.
— Может, для начала назовете свое имя? — продолжила Гизела Оберманн.
— Это что еще за чушь? — вмешался какой-то старик.
Даниэль знал его по инспекционным обходам. Доктор Фишер. Директор клиники и ее главврач. Волосы у него были что металлическая щетка.
— Выслушайте, пожалуйста. Это может оказаться гораздо важнее, нежели вам представляется, доктор Фишер. — Гизела снова повернулась к Даниэлю. — Как вас зовут? — спросила она с излишней артикуляцией, будто обращалась к слабослышащему.
— Даниэль Брант, — твердо и четко ответил Даниэль. — Брат-близнец Макса.
— Вот!
Гизела обвела сидящих за столом торжествующим взглядом. Мужчина рядом с доктором Фишером настороженно улыбнулся. Он единственный в помещении был одет в белый халат. И единственный выделялся темным цветом кожи. Индийского происхождения, предположил Даниэль. Кто-то поднял ручку и собрался было задать вопрос, но Гизела уже снова повернулась к Даниэлю:
— Последние несколько дней вы были несколько не в себе. Просили хозяйку вызвать такси, чтобы покинуть Химмельсталь. Верно?
— Мой визит завершился. Так что вполне естественно, что я хочу уехать из Химмельсталя, — раздраженно ответил Даниэль.
— Естественно, — повторила Гизела Оберманн. — Вы уже объясняли мне и хозяйкам, как здесь оказались. Не повторите ли и моим коллегам?
Даниэль глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки.
— Мы выслушаем вас непредвзято и непредубежденно, — поспешила заверить его женщина.
Он в очередной раз изложил свою историю, как можно короче и по существу. Однако Гизела потребовала подробностей:
— Почему Макс хотел уехать отсюда?
Даниэль рассказал о проблемах брата с мафией и угрозах его итальянской невесте.
— И как… э-э… Макс узнал об этих угрозах? — поинтересовался какой-то мужчина с рыжей бородкой.
— Он получил письмо.
— Письмо? Здесь, в Химмельстале?
— Да. Во всяком случае, так он мне рассказал. Бандитам как-то удалось выяснить его местонахождение.
— И где теперь это письмо? — продолжал допытываться рыжебородый.
Взгляды всех присутствующих были устремлены на Даниэля, никто уже и не думал копаться в записях или созерцать потрясающий вид из окна.
— Понятия не имею. Думаю, он избавился от него. Зато я знаю, где фотография.
— Какая фотография? — в один голос спросили два других врача.
— Мафиози прислали ему снимок избитой девушки. Дать ему понять, что они не шутят. Фотография в его коттедже, если вам так хочется взглянуть на нее.
Гизела сосредоточенно закивала.
— Значит, Макс уехал из Химмельсталя, оставив вас здесь?
— Да.
— Не очень-то любезно с его стороны.
— Верно, но это вполне в его духе. Хотя я не исключаю, что с ним что-то случилось.
Несколько человек тянули руки, однако Гизела предпочла проигнорировать их.
— Не сомневаюсь, у всех вас множество вопросов, но я предлагаю перейти к событиям сегодняшнего дня. У вас был пикник с местной девушкой, верно? Не могли бы вы рассказать нам о случившемся?
Даниэль во всех подробностях изложил жуткое происшествие с Томом и привязанным к дереву мужчиной.
— Итак, вы подкрались к нему и разоружили его? — подытожила Гизела. — Зачем?
Даниэль ошарашенно уставился на нее.
— Чтобы остановить его, разумеется. Он же резал ножом связанного человека, пытал его! Ничего ужаснее мне в жизни видеть не доводилось!