Заговорила женщина постарше, на вид прямо типичная бабуля — в старомодных очках, с собранными в узел волосами и шалью на плечах.
— А вы знали, насколько опасен Том? — тихо спросила она.
— Ну, я же видел, что он вытворяет с этим бедолагой. Он просто конченый псих!
— И вы не опасались, что тоже можете пострадать? — продолжала выведывать бабушка.
— Вообще-то, да, мне было страшно.
Старушка кивнула и что-то отметила в своих записях.
— Вы встречались с Томом раньше? — спросил кто-то, кого Даниэль не успел заметить.
— Я познакомился с ним несколько дней назад, когда пытался выбраться из долины. И уже тогда понял, что он чокнутый. Хотя и не знал, конечно же, что настолько буйный.
— Вы заключали с Томом какие-либо сделки? — снова подал голос рыжебородый. Оторвавшись от испещренного записями блокнота, он с нетерпением и едва ли не влюбленно смотрел на Даниэля.
— Сделки? Какие еще сделки?
— Насчет дров. А то и какие-нибудь другие?
— Нет. — Даниэль рассмеялся. — С таким типом я ни за что не стал бы связываться.
— А с Андре Боннаром вели дела? — не унимался рыжебородый.
— С кем?
— Это которого Том пытал, — пояснила Гизела.
— Нет. Я даже ни разу с ним не встречался.
Рыжебородый перевернул страницу блокнота и снова принялся строчить как стенографист.
Даниэль оглядел собравшихся за столом мужчин и женщин. Он так ожидал встречи с этими уважаемыми докторами, и вот они все перед ним. Сборище идиотов.
— Я спас жизнь Боннару, или как там его зовут. Но охранники обращались со мной как с беглецом из дурдома, а потом привезли сюда в наручниках. А за несколько дней до этого меня заперли на отделении, где я чуть не погиб от пожара — и все из-за зверского режима безопасности в клинике. Я всерьез подумываю подать на вас в суд.
— Одну минуточку, — нахмурилась Гизела Оберманн. — О пожаре мне ничего не известно. — Она вопросительно огляделась по сторонам.
— Незначительное происшествие во время рутинной процедуры анализов, — отозвался доктор Фишер. — От непогашенной сигареты загорелся матрац. Персонал быстро его потушил.
— Незначительное происшествие? Да мы чуть не погибли! — вспылил Даниэль. — Марко вырубился от дыма. Я пытался его вытащить. Вся палата была в дыму.
— Ваш пациент преувеличивает, — бросил доктор Фишер Гизеле Оберманн.
— Тем не менее я хотела бы взглянуть на отчет об этом происшествии.
— Говорю же вам, не о чем даже отчитываться. Он всего лишь пытается выставить себя героем.
— Но меня это интересует, — не сдавалась женщина. — Все это очень и очень интересно.
— Так мы закончили? — не выдержал Даниэль. — Если да, я могу идти?
— Конечно, — откликнулась Гизела Оберманн. — Вам сегодня изрядно досталось и отдохнуть не помешает. Отныне можете не беспокоиться о Томе, за это я ручаюсь.
Даниэль фыркнул.
— Как раз Том меня совершенно и не беспокоит. Господи, да неужто до вас до сих пор не дошло, что вы держите у себя не того человека? Настоящий больной сбежал, и вместо него у вас здоровый. Вот о чем вам следует волноваться.
— У нас уйма времени на обсуждение этого вопроса, — заверила его Гизела.
— У вас, может, и уйма, но не у меня. Я покидаю это место немедленно.
— Как вам угодно. Можете вернуться в свой коттедж.
— Я подразумеваю, что покидаю клинику.
Даниэль встал и отпихнул кресло.
Рыжебородый так и замер с занесенной над блокнотом ручкой, явно ожидая продолжения тирады. В этот момент врач-индиец — который на вид как будто прикорнул, но при этом ухитрился сохранить прямую осанку — всхрапнул, и доктор Фишер шумно прочистил горло, после чего индиец тут же, словно кукла, распахнул глаза.
— Всего хорошего, — бросил Даниэль и вышел из комнаты.
28
Ночь выдалась чудесной и безмятежной.
Даниэль уже добрался до восточного конца долины и как раз подходил к мосту. Справа от него вода текла вяло, как в равнинной речке. Слева же она низвергалась с крутой скалы и дальше неслась глубоко внизу по узкому неприступному ущелью, выразительно залитому лунным светом, прямо как на полотне какого-нибудь представителя романтизма девятнадцатого века.
На другом берегу реки слева от дороги вздымалась испещренная подтеками вертикальная стена горы. Оглянувшись назад, Даниэль увидел деревушку с колокольней и, выше по склону, клинику. Небо над головой нависало темно-синим полупрозрачным холстом, натянутым меж двумя горными скатами. Пахло землей, травой и влагой.