– Стервятники? Только не говорите мне, мистер Стрейнджуэйс, что вы снова в строю.
– Боюсь, что так.
– Вот уж не думал. И судя по вашему виду, вам есть что мне рассказать.
Найджел никогда не позволял любви к дешевым эффектам мешать делу, но оставить за собой последнее слово – в таком удовольствии он решительно не мог себе отказать.
– Итак, это убийство, – промолвил он. – Не какое-то дешевое самоубийство, а настоящее преступление.
– Самоубийцы, – заметил Блаунт слегка поучительным тоном, – обычно не глотают бутылки вместе с ядом.
– Следовательно, орудие преступления пропало? Я был бы не прочь выслушать историю целиком. Мне почти ничего не известно о смерти Джорджа Рэттери, за исключением того, что Феликс Лейн – его настоящее имя Фрэнк Кернс, как вам наверняка известно, однако здесь его знают как Феликса, так что предлагаю в дальнейшем именовать его Феликсом Кернсом, – так вот, этот Кернс собирался убить Джорджа Рэттери, но утверждает, что у него ничего не вышло, а значит, убил бедолагу кто-то другой.
Инспектор принял удар с достоинством старого гвардейца. Он осторожно снял пенсне, подул на стеклышки, протер их и вновь водрузил пенсне на переносицу. Затем спросил:
– Феликс Кернс, говорите? Ах да, такой худощавый, с бородкой. Пишет детективные истории. Что ж, дело становится все интереснее.
Он взглянул на Найджела с легкой снисходительностью.
– Ну, кто начнет? – спросил тот.
– Выходит, вы в некотором смысле представляете интересы мистера Кернса? – произнес инспектор мягко, но решительно.
– Да. Разумеется, пока не доказана его вина.
– Хм, ясно. А вы, стало быть, убеждены в его невиновности. Полагаю, будет лучше, если вы первым откроете карты.
И Найджел рассказал ему историю Феликса. Когда он добрался до плана утопить Джорджа Рэттери, Блаунт не выдержал:
– Поверенные убитого только что нам звонили. Сказали, что располагают интересующей полицию информацией. Не сомневаюсь, речь идет о дневнике. Похоже, вашему… клиенту не поздоровится, мистер Стрейнджуэйс.
– Пока рано судить. Не думаю, что дневник опасен для Кернса.
– Что ж, они отправили дневник с посыльным, так что скоро мы все узнаем.
– Разумеется. Теперь ваша очередь.
Инспектор Блаунт взял со стола линейку и, прищурившись, посмотрел вдоль нее. Затем выпрямился в кресле и резко произнес:
– Джорджа Рэттери отравили стрихнином. Подробности будут после вскрытия, к обеду. Жертва отравления, миссис Рэттери, Лина Лоусон, старая миссис Рэттери, мать убитого, и его сын Филипп, совсем еще мальчишка, ужинали вместе. Ели одно и то же. Убитый и его мать пили виски, остальные – воду. Все, кроме отравленного, совершенно здоровы. Около четверти девятого они встали из-за стола, сначала женщины и мальчик, затем, спустя минуту, хозяин дома, чтобы снова сойтись в гостиной – за исключением Филиппа. Джордж Рэттери почувствовал острую боль через десять-пятнадцать минут. Бедные женщины ничем не могли ему помочь. Джорджу дали рвотное, но боль только усилилась – весьма грозный симптом. Послали за домашним врачом; к сожалению, того вызвали к пострадавшим в дорожной аварии, а пока искали другого, время было упущено. Доктор Кларксон прибыл около десяти – он принимал роды – и дал отравленному хлороформ, однако Рэттери уже ничто не могло спасти. Он умер спустя пять-десять минут. Не стану утомлять вас подробностями, но я уверен, что яд не подмешивали в еду или питье. В то же время симптомы отравления стрихнином проявляются не позже чем через час. Семья села ужинать в четверть восьмого, а значит, Рэттери не могли отравить перед ужином. Остаются те несколько минут, когда женщины ждали хозяина дома в гостиной.
– Кофе? Портвейн? Нет, только не портвейн. Его не пьют залпом, Рэттери наверняка заметил бы горечь и выплюнул яд.
– Согласен. Да и кофе в тот вечер они не пили, потому что горничная разбила кофейник.
– Остается самоубийство.
На лице инспектора Блаунта отразилось легкое нетерпение.
– Мой дорогой Стрейнджуэйс, самоубийца не станет принимать стрихнин перед тем, как присоединиться к собственному семейству в гостиной, чтобы они могли наблюдать действие яда. Кроме того, Коулсби не нашел склянку.
– Посуду, конечно, успели помыть?
– Только хрусталь и серебро, тарелки не тронули. Коулсби, местный полицейский, мог что-нибудь упустить. Я приехал утром…
– А вы знаете, что Кернс не возвращался в дом Рэттери после того, как покинул его утром?
– У вас и доказательства есть?