Нет, этой ночью я не ревела - почему то так важно, чтобы он видел меня сильной. Но теперь... теперь можно...
Пореветь мне не дали. Валентин грубо поднял меня за плечи, встряхнул. Накинутый на голое тело плащ при этом куда-то сполз, но он деликатно проигнорировал мою наготу. С Валентином у нас «что-то было» лет десять назад, давно, когда он еще не был женат, и был поинтересней. Да, тот редкий случай, когда двое умудрились сохранить дружбу.
- Что с тобой, Анна? - Он знал мое настоящее имя. Родное сочетание звуков волной прокатилось по самым древним, детским, нейронам. Наверное, правду гласят легенды, что тот, кому известно настоящее имя, способен тебя подчинить. Хотя в первом мире их выставляют напоказ - привычка, наверное, есть ко всему, и даже к тому, что твое имя треплют чужие губы.
- Александра - грубо поправила я.
- Александра - послушно повторил он - пойдем на корму. Завтракать.
На корме, на небольшой платформе с домиком, мы говорили о какой-то ерунде, обжигаясь горячим чаем. О том, что табор Ясновского снялся с места. О новых соглашениях, которые еще больше урезали нас в правах, общих знакомых и неминуемом закате цивилизации третьего мира. Одиночество, которое стало таким же постоянным спутником, как и голод в ранние годы моей жизни заставляло предвкушать эту встречу... Но именно сейчас я вдруг необыкновенно остро поняла, до чего же он скучен, мелок, бесполезен...
- Корчишься, словно разговор со мной кислый и набил оскомину - не выдержал, наконец, собеседник - тебе не идет... впрочем, ты вообще сегодня ужасно выглядишь и сутулишься, словно старушка... да-да-да, ты так прекрасна, что само время над тобой не властно, вернее я так считал... Знаю, я говорю неприятные вещи... Что такого сказал тебе наш вчерашний гость? Что могло тебя сломать, Аля?
Вопросы, по крайней мере, задавать еще не разучился. Валентину заранее прощены все неудобства и бестактности. Это наша... фишка, что ли... скажу больше, именно этим он и ценен.
- Чувства....
- Чувства? - Валентин расхохотался - ты самая беспринципная тварь из всех, кого я знаю. Ты не способна испытывать чувства к людям.
- К людям - нет. Я - кенек... - я подняла глаза на ошарашенного друга. В своих странствиях по миру я многое повидала. Во что только не верят люди, каким богам только не поклоняются... Есть даже такие, что поклоняются мне. Не мне - неудачнице-шпионке из третьего мира, а нынеживущему кенеку женского пола. Судя по виду, Валентина, адептом именно этой религии он и являлся - твой вчерашний гость был вторым...
- Подумать только, они существуют... Древняя легенда, оказывается, не врет!
- Почему все, кому расскажешь об этом, неизменно произносит эту дурацкую фразу? Да, я существую! Я, вот, сижу перед тобой!!! Не надо смотреть на меня как на илийскую арфу!- я расплакалась.
- Как же вы встретились?
- Нас познакомили. Жалкие, непредусмотрительные людишки. Впрочем, я верю, что они, правда, желали нам добра. Люди думают это очень красиво. Они ничего не знают о боли. Меня выворачивает наизнанку каждую секунду, когда я не с ним. Меня разрывает на части... Я столько раз думала о том, чтобы уйти за эти годы, что этих мыслей не счесть. Но я не могла...
- Так почему ты его прогнала? Почему ты не с ним?
Я грустно усмехнулась.
- Действительно, почему я не с ним? Вот только где?
В первый мир не впустят меня. Общественный иммунитет ревностно охраняет свой цветущий край от опасных и вольнодумных элементов вроде меня. Если бы человек, который бы за меня заступился, был настолько влиятелен, что закон закрыл бы глаза... Но Влад не был таким человеком. Больше не был, увы. Я могла бы увести его с собой в темноту нижнего мира, и он пошел бы. Я научила бы его спать под деревьями, находить съедобные ягоды, в количествах, пригодных для поддержания жизни, а это - ведрами, сдирая руки, разъедаемые едким соком - и был бы у нас рай в шалаше. Дырявом, крытым видавшей виды пленкой. Или в промерзшем заброшенном каменном доме, блохи из которого, тем не менее, никуда не делись. Жить в поиске топлива и пропитания? Ради чего? Перебиваться случайными заработками в междумирье, во втором? Их мало. Здесь меня не терпят на одном месте больше недели, а с ним не потерпит никто. Я не хотела и для себя такой жизни, тем более не желала ему.