Зло можно только принять, не уступать своей природе, простить, закончить цепь событий на себе, приняв максимальный урон. И я приму его. Потому что сам все начал. Я должен ее защитить. Уничтожить все данные с камер. Позвать охрану. Взять вину на себя.
То, с какой простотой я со всем этим справился, дало понять, что я все делаю правильно. Я ожидал, что успею выпить стакан белого, ожидаю стражу, но они слишком быстро пришли. Почему уничтожил записи? Никто не вправе знать о нашем последнем разговоре - он принадлежит только нам... Незаконно? Какая разница - вам не придется доказывать мою вину. Мне позволили допить вино, пока обшаривали комнату. После я встал и сказал что готов.
Ожидание два
Скандал в прессе в связи со смертью Ольги Сикорски был такой, что даже о недавно нарисовавшейся любовнице ее мужа быстро забыли.
Сикорски комментировал скупо. «Увидела меня статью, устроила истерику, столкнул с балкона. Случайно. Был очень зол». Все это могли бы прировнять к несчастному случаю, но отец погибшей постарался - и он исчез. Куда? Разумеется, я искала, пустив в ход все свои связи. Но его прятали хорошо, даже информация о нем перестала существовать.
***
Шли года... Я почти забыла, как он выглядит. Зародыш непонятных ощущений загнулся, осталась только боль. И та приелась, притерпелась. Со временем я научилась с этим жить. Новые места приглушали тоску. Да-да-да, «у нас нет возможности посмотреть мир» - эту фразу вдолбили мне с детства, и так я считала сама. Я считала, мы привязаны к своему куску земли, куску мира, зоне влияния, кормовым угодьям - как еще назвать то ущелье, по которому официально позволено перемещаться моему роду. Впрочем, я еще в двенадцать начала нарушать правила, как наши, так и чужие.
И чтобы уехать, оказалась, надо просто хотеть достаточно сильно. Быть готовым заплатить такую цену, как проблемы с законом, вечное бегство, тревожный сон в случайных местах. Когда осознаешь, что ты сейчас или сбежишь, или шагнешь с крыши, мотивация появляется. Умирать было пока нельзя. Он подарил мне эту дрянную жизнь ценой своей свободы. И пусть, она мне в тягость, я чувствовала, что на этом свете закончила еще не все.
...Эта жизнь бестолкова. Мой быт не устроен, он напоминает собой комнату, в которой выключатель находится под кроватью, чтобы открыть окно, надо расправить кровать и достать простыню, а чтобы лечь спать, соответственно, закрыть окно. Слишком много «если», слишком многому надо совпасть, и организовывая эти совпадения, я и живу - то у одних друзей, то у других. Меня часто спрашивают - что я видела в странствиях. Отвечаю, что миры прекрасны. Следующий вопрос тоже стандартен - «где лучше?»... нигде... людей везде довели до точки. Везде по-разному, но неизменно так, что они еще не дохнут и не бунтуют, но осталась самая малость.
Тоска, как зверь, крадется за мною следом, и я бегу от нее. Миры прекрасны, не смотря на то, что в большей части их идут дожди, которые мутными, судорожными дорожками сползают с грязных окон поездов, закрывая проносящийся мимо пейзаж. Прекрасны, несмотря на то, что там, где дождей нет, есть въедливая мелкая пыль, а там где цветут розы, синеет небо и есть пригодный для жизни рельеф; есть люди, много людей, много мерзких, продажных людей.
В своей обычной манере я была предупредительно вежлива с каждым - и иногда от этих разговоров кто-то из моих попутчиков, забыв о собственной гнилой сущности, вдруг начинает говорить и действовать достойно, и этими искрами света тоже прекрасны миры. И пусть, они, скорее всего, остынут, не принесут пользы, я собираю их, нанизываю на нитку своего бытия - новые знакомства никогда не помешают. Их очень мало, людей, настоящих, близких людей - их очень мало на тысячи километров... Разговоры, разговоры... Я научилась разговаривать, ничего не говоря о себе. Впрочем, им и так все равно. Удивленная дурочка, в первый раз увидевшая... что тут у нас? паромная переправа? Комфортабельный двухэтажный вагон с детской площадкой?