Словно только и дожидаясь, когда до меня, наконец, дойдет, мимо меня просвистела стрела, и ближайший ко мне светляк как-то очень нервно свалился с ветки, угасая на лету.
- Это была предупреждающая – проинформировал меня звонкий девичий голос.
- Ай, хорошо стреляешь, девочка! – похвалила я.
- Брось оружие.
- А он все равно не заряжен. И вообще, как ты узнаешь в такой темноте, что именно я бросила, все ли я бросила из того, что у меня было, и говорю ли я правду? Светлячком посветишь?
- Брось оружие.
Ружбайку я не взяла, а нож бросать, естественно не собиралась. Но, порывшись в карманах, нашла отвертку, которая шлепнулась в грязь с вполне реалистичным «шмяк».
- Хорошая школа. Судя по акценту, ты из семьи Севилли, не так ли?
- Сохраняй молчание.
- Тебе известно, с кем ты разговариваешь?
- А я по твоему тебе молиться, так называемая, «Айнийская ева»?
«Ева» - потому что именно я дала жизнь вот уже нескольким поколениям Айнийской аристократии. Дети у нас получались… И уже в первом поколении они успешно ассимилировались с местной элитой. Существует даже легенда о заговоре Сикорски по захвату ключевых постов в стране. И о могущественном клане Сикорски… Если он и есть, то я в нем точно не состою. Я вообще социопат.
- Меня так называют? – поморщилась я. Неприятно все таки быть «Евой». Девой – куда приятнее.
- Где ты была все это время, пока наш народ сражался за свои права? Отсиживалась в человеческих храмах? Ты предатель! Тебе здесь не рады, Алисия!
- Старших позови.
Вторая стрела просвистела у моего уха.
- Дура ты. Мой пистолет давно утонул в грязи, а твои стрелы найдут. Найдут и догадаются, кто здесь был, а искать будут. Таким образом, ты навлечешь серьезные подозрения на свой клан, или что там от него осталось.
- Если кто-то и будет тебя искать, то с целью прикончить.
- Это нюансы – я зевнула, пытаясь сделать это максимально звучно – ладно, давай делай, что там дальше, мы же тут не диалоги выстраиваем.
- Иди вперед, не оборачиваясь, без резких движений.
- А где тут перед?
Девица, обойдя полукругом, встала у меня за спиной. Миленькая. Я тоже в свое время была такой… нервной.
Вот уж повезло, так повезло. Не ожидала встретить своих так близко, под самой столицей. Я обнаружила, что улыбаюсь во весь рот. Пока никто не видит.
"Свои"
Через пол часа, не оборачиваясь и без резких движений, мы дошли до огромного обвала, перегородившего старую дорогу, нависшую на краю пропасти. Внизу поблескивали воды водохранилища, над нами нависали черные скалы. Обвал живописно украшал остов неоднократно горевшего автобуса, и еще нескольких машин, среди которых была даже единица военной техники (сейчас не понять, какая). Даже не подозревала, что в этих ржавых коробках может прятаться столько народу. Народ все прибывал и прибывал, по моим подсчетам тут было человек двадцать. Меня выгнали в светлый круг. Руки связанны куском провода не настолько, чтобы стеснять движения, но достаточно, чтобы почувствовать себя пленником.
- Обыскивали?
Значит, она все-таки была не одна. Кто-то невидимый все это время страховал из кустов. Надеюсь, он догадался собрать стрелы? Разумеется, меня никто не обыскивал. Моя конвоирша аж побледнела от страха, под каштановыми кудряшками на миг проступили веснушки.
- Да...
Я усмехнулась. Захотелось сообщить им, что короткий кинжал примотан клейкой лентой под цвет кожи к левой голени под брючиной просто из вредности - все равно найдут. Впрочем, я решила дать себе время - может еще представиться возможность им воспользоваться. К тому же на руке таким же образом крепилась еще куча полезных мелочей.
Группа мужчин разных возрастов, одетые кто во что попало, среди которых - ни одного знакомого лица. О мой возлюбленный третий мир... Меня сверлили взглядами. Кто-то грубо поинтересовался, нет ли травм, и с неуклюжей заботой ощупал ссадину на лбу, попутно вырвав пару спутавшихся волосков.
Сесть мне не дали. Маринуют перед допросом? Меня однозначно узнавали, но не заговаривали. Ни через пол часа, ни через час допроса не последовало. Медленно, неохотно светало. Меня провели расчищенным коридором на ту сторону завала и посадили в калымагу с сильно поврежденным и частично отсутствующим корпусом. По уцелевшему участку дороги доставили в поселок. Трясло ужасно. Высадили из транспорта у ворот ничем не примечательного, просевшего в землю каменного домика. Изнутри каменная кладка была едва сглажена глиняной замазкой. Меня определили в угол на земляной пол. Даже коврика не дали. От голода начинала чувствительно побаливать голова. Пахло почему-то сеном - видимо, здесь его недавно хранили, и чем-то вполне бытовым, но промороженным, вроде остывшей еды.