Розы и подстриженные кусты прекрасны, как всегда. Чудесны. Великолепны. Просто дух захватывает. Сотни разных слов всплывают у меня в памяти при одном их виде. Рен держится за огромными подстриженными кустами изгороди, так, чтобы нас не заметили стражники от караулки. Останавливается он в самом углу сада, где на траве меж розовых кустов и живых изгородей лежит одеяло. Рядом стоит корзина с вином, сыром и колбасками.
— Нравится? — спрашивает он с застенчивым, нерешительным видом. Я с удивлением замечаю, что щеки у него едва ли не краснее моих, и сама вспыхиваю.
Я вдыхаю разлитый в прохладном ночном воздухе запах роз. Как он прекрасен!
— Очень нравится, — говорю я.
Он садится и похлопывает по одеялу рядом с собой:
— Садись. Хочешь есть?
Я так нервничала перед встречей, что съела совсем немного рагу, что приготовил на ужин отец. Сыр и колбаски пахнут просто божественно. Я сажусь, поджав ноги под юбку, к хвосту, и слежу, чтобы плащ не распахнулся. Если распахнется… думать не хочу, что тогда будет.
Рен вручает мне ломоть сыра, а второй ломоть берет себе.
— Где ты жила прежде, чем приехала в Брайр? — спрашивает Рен.
Я давлюсь сыром. Как-то я не подготовилась к этому вопросу.
— Э-э… в лесу.
Я не могу сказать, что на самом деле жила в Брайре. Признаться в этом означает открыть слишком многое и вдобавок вызвать лавину ненужных вопросов.
Рен смеется.
— В лесу, а где именно?
— Не знаю точно. Ну, не здесь. Мы только недавно здесь поселились, тоже в лесу.
— Переехали из леса в лес? — Он поднимает брови.
— Ну, что-то в этом роде, — говорю я и выдавливаю улыбку. Рен сидит так близко, что, когда он говорит, его дыхание касается моего лица, и каждый нерв моего тела звенит в ответ. Я борюсь с желанием еще раз взять его за руку. Быть здесь, с ним так просто. Нет, надо думать об отце и о моем деле.
И все-таки я никуда не ухожу и остаюсь сидеть на одеяле рядом с Реном.
— А ты с детства живешь в Брайре? — спрашиваю я, чтобы сменить тему.
— Да, мы с родителями живем на краю города. Мой отец — королевский мажордом, а я — паж. — Он придвигается ближе. — Так что я знаю все ходы и выходы во дворце.
— А почему здесь никого нет? Вдруг король и королева рассердятся, что мы влезли в сад?
Рен качает головой.
— Послушай, Ким, тебе можно доверить тайну? Большую тайну?
— Конечно, — говорю я.
— Наш город попал под заклятие колдуна.
— Колдуна? — Я уже достаточно хорошо разобралась в происходящем и понимаю, что надо изобразить удивление, хоть Рен, судя по лицу, этого и не ожидает.
Он прикусывает губу.
— Ну, то есть это не значит, конечно, что тебе надо поскорее отсюда бежать. Он не то чтобы сильно нам мешает жить.
Чтобы не задохнуться от возмущения, я сжимаю пальцы так, что ногти впиваются в ладонь. Я-то знаю, как сильно колдун мешает жить горожанам. Правда, приятно сознавать, что Рен не хочет меня слишком сильно пугать.
Жаль, я не могу рассказать ему, что уже и так делаю все возможное, чтобы справиться с колдуном. Нет, надо молчать. Как бы я ни доверяла этому мальчику, отца я не выдам.
— Это, наверное, очень сильный колдун, да?
Рен хмыкает.
— Помнишь то гигантское растение?
Я киваю.
— Это его рук дело. Мы не знаем, как колдун пробрался в Брайр, но семена посадил именно он, втайне от всех. Я это точно знаю. — Он наклоняется ко мне и понижает голос: — Во дворце больше никто не живет, ну, после того, как лоза съела слугу. Совет решил, что король должен перебраться в тайное убежище. Они боятся, как бы колдун не добрался до него и там. Ползучая лоза — это еще не самое худшее.
Рен сжимает кулаки. Он расстроен, и мне это не нравится. Я осторожно кладу ладонь ему на руку. Рука у него сквозь ткань рубашки теплая и мягкая. Он смотрит на меня и улыбается. Мне в моем плаще вдруг становится жарко.
— А что делают королевские пажи? Интересная это служба? — спрашиваю я, хоть и не очень представляю себе, кто такие пажи.
Рен отламывает корочку хлеба и кидает в рот.
— Пажом быть хорошо. Король у нас добрый. Мне повезло. Короли всякие бывают, — говорит он. — А когда дворец опустел, а король спрятался, жить стало еще… скажем так, интереснее, чем раньше.