Коллеги Сильвермана взяли ДНК из трех биопсий разных пациентов и соединили их вместе по принципу Франкенштейна, создав инфекционный молекулярный клон, который он назвал XMRV. На самом деле мы были первыми, кто выделил природный вирус XMRV из человека, о чем мы сообщали в журнале Science. Сшитый Сильверманом клон монстра Франкенштейна XMRV, который никогда не существовал в природе, получил обозначение VP62.
Сильверман не говорил нам, что создал этот инфекционный молекулярный клон из трех разных биопсий, до июня 2011 года. Он признал свою вину перед Фрэнком только тогда, когда неизбежный вывод из всех данных, которые мы не понимали, но упорно отказывались извлекать из статьи в Science, в конце концов раскрыл его обман.
Я считаю, что то, что Сильверман не рассказал миру о том, что он сделал в 2006 году, является преступлением огромного масштаба и должно было привести к его изгнанию из науки.
Это не было ошибкой.
Он скрыл существенный факт.
VP62 резко отличался по последовательности и характеристикам роста от наших естественных изолятов XMRV, которые мы получили от больных ME/CFS, раковых больных и детей с аутизмом. Обман был очевиден, поскольку серологический тест на VP62, разработанный компанией Abbott, которая выделила миллионы денег лаборатории Сильвермана, не выявил ни одного положительного результата. А вот серологический тест, результаты которого мы опубликовали в журнале Science, выявил большинство вариантов штаммов.
Другой пример: VP62 реплицируется со скоростью, по крайней мере, в двадцать пять раз большей, чем природные изоляты XMRV, многие из которых были дефектными, как и большинство ретровирусов, включая ВИЧ. Это означало, что если VP62 окажется рядом с представителем естественной XMRV-инфекции, то вскоре он захватит ее, как инвазивный вид.
В 2011 г. мы обнаружили, что и VP62, и XMRV способны превращаться в аэрозоль, то есть просто дрейфовать в воздухе, куда бы их ни занесло малейшее дуновение ветерка. Хранители коррумпированной науки поняли, что выпустили VP62, как киллера, и он может уничтожить доказательства существования природного вируса XMRV, если эти два образца будут находиться в одном помещении.
Больше всего меня беспокоило то, что благонамеренные усилия по созданию ослабленных вирусов для вакцин привели к возникновению новых проблем. Задумывалась ли наука над тем, что любое смешивание тканей человека и животных несет в себе неизбежный риск передачи вирусов животных человеку? Или что эти вирусы животных объединятся с вирусами человека и создадут новые патогены?
Фрэнк прекрасно понимал этот простой факт, поскольку все лето 2011 года мы лихорадочно работали над нашими образцами, чтобы доказать, что они содержат XMRV, а не молекулярный клон VP62 Сильвермана. Мы неоднократно доказывали это. 22 сентября 2011 г. в Оттаве (Канада) я провел научную дискуссию с ярым сторонником и яростным критиком Джона Коффина по этому вопросу и вышел из нее явным победителем. В своем заключении я спросил его: "Сколько вирусов XMRV мы создали, Джон? Сколько?" Предполагалось, что эта дискуссия на сессии полугодовой встречи IACFS будет посвящена тому, есть ли у научного сообщества диагностический скрининг-тест на наличие XMRV в крови. Почему Science поспешила выпустить эту мошенническую статью, направленную против сообщества пациентов? Это было НЕ ассоциативное исследование. В нем участвовало всего пятнадцать пациентов. И, кроме того, как можно проводить ассоциативное исследование с вирусом Франкенштейна, созданным в лаборатории и не имеющим ничего общего с выделенным нами природным штаммом XMRV?
Если эти опасения верны, то стоит ли науке встать и признать ошибку? Меня беспокоило то, что такие исследователи, как Коффин, не хотели раскачивать лодку. Они не хотят быть теми, кто встанет и скажет, что наука совершила ужасную ошибку и, возможно, причинила вред миллионам людей.
Такая несправедливость, конечно, не могла быть допущена.
Кто я была такая, женщина-ученый средних лет из начинающего института в Неваде, чтобы говорить старым научным кругам, что они и их предшественники совершили ужасную ошибку?
И я требовал, чтобы это было прекращено. Я отказался от статьи, потому что данные подтвердили все, что я говорил, и по сей день это остается правильным и верным.
К воскресенью, 13 ноября, Дэвид нашел адвоката, и я почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы выйти из укрытия, вернуться в свой дом и пойти на церковную службу во второй половине дня.
В следующую пятницу, когда мы возвращались с прогулки по пляжу, к моему дому подъехали три полицейские машины. Меня арестовали, увезли в тюрьму и пять дней держали под стражей без права внесения залога. Полицейские обыскали мой дом сверху донизу, оставив повсюду разбросанные бумаги, утверждая, что я взял тетради, которые должен был сохранить как главный исследователь по двум государственным грантам.