Прежде всего роботов, роботов, которые роют и возят, плавят и собирают, строят и пашут, ткут и шьют.
Все, в чем нуждалась суша, в изобилии поставляло море, остальное изобретали лаборатории; промышленность превратилась в трубу изобилия, из которой сыпалась еда, одежда и дома для дюжины колонизованных миров.
Невероятные открытия в науке, бесконечная сила атома, неутомимый труд людей и роботов, механизация, которая уничтожила на Земле джунгли, болота и льды и возвела на их месте города, промышленные центры и межпланетные порты… Из этой трубы сыпалось изобилие, которого во времена Мальтуса никто не мог себе даже вообразить.
Но у всякой трубы имеются два конца. Богатство, потоком льющееся из одного конца, должно было каким-то образом черпаться на другом.
Счастливчик Мори, скромная единичка общества, утопающего в половодье материальных благ, мужественно пытался съесть, выпить и сносить свою часть непрерывно плывущего изобилия.
Сам Мори чувствовал себя отнюдь не блаженным, ибо блаженство нищеты лучше всего оценивать издалека.
Квоты терзали его сон, пока он не проснулся на следующее утро в восемь часов – измученный, с красными глазами, но преисполненный решимости. Отныне он начинает Новую Жизнь.
Утренняя почта была ужасна. И хуже всего – письмо из Национального министерства потребления.
«С сожалением сообщаем, что следующие предметы, возвращенные Вами в соответствии с августовской квотой как использованные и непригодные к употреблению, были проверены и признаны недостаточно изношенными». Приложенный список был такой длинный, что у Мори закружилась голова. «В этой связи сообщаем также, что Вам отказано в кредите. Дополнительная потребительская квота на текущий месяц составляет 435 пунктов, из которых 350 должны быть использованы по категориям текстиля и домашних приспособлений».
Мори швырнул письмо на пол, но робот невозмутимо поднял его, сложил и положил на стол.
Это несправедливо! Ладно, может быть, всеми этими купальными штучками и пляжными зонтиками в самом деле пользовались не слишком долго, – хотя, какого черта, горько спрашивал он себя, я буду пользоваться снаряжением для плавания, если просто некогда плавать? И между прочим, спортивные штаны он использовал! Носил их три полных дня и целое утро четвертого. Чего они хотят? Чтобы он ходил в отрепьях?!
Мори с ненавистью посмотрел на кофе и тосты, которые робот-лакей принес вместе с почтой, и укрепился в своем решении. Справедливо это или нет, но он должен играть в эту игру по своим правилам. Если не ради себя, то ради Шерри. И единственный способ начать новую жизнь заключался в том, чтобы ее начать.
Он будет Потреблять За Двоих.
– Забери эту дрянь обратно, – сказал Мори роботу. – Я хочу к кофе сливки и сахар – много сливок и сахара! А еще – тосты, взбитые яйца, хрустящий картофель, апельсиновый сок… нет, принеси лучше половинку грейпфрута. Ладно, апельсиновый сок тоже давай…
– Будет сделано, сэр, – сказал робот. – Вы будете после этого завтракать в девять часов, сэр?
– Разумеется, буду, – ответил Мори. – Двойную порцию. – И, когда робот уже закрывал за собой дверь, крикнул вслед: – Не забудь к тостам масло и мармелад!
Он двинулся в ванную с твердым намерением воспользоваться всем, что стояло на многочисленных полках. Под душем он три раза тщательно намылился, затем, смыв мыло, стал открывать пробки и крышки – три лосьона, обычный тальк, ароматизированный тальк и тридцать секунд ультрафиолета. Затем снова помылся и вытерся полотенцем, хотя только что пользовался горячим воздухом. Большинство ароматов исчезли после второго мытья, но, если Министерство потребления обвинит его в расточительности, он всегда может отговориться, что экспериментировал. И между прочим, эффект получился не такой уж плохой.
Он вышел из ванны, преисполненный бодрости. Шерри уже проснулась и теперь молча и с отвращением глядела на поднос, который принес робот-лакей.
– Доброе утро, дорогой, – сказала она наконец. – Ах…
Мори поцеловал ее и погладил по руке.
– Хорошо! – воскликнул он, взглянув на поднос и изобразив на лице широкую притворную улыбку. – Еда!
– Но этого много даже для двоих!