Это вызвало шквал справедливого негодования участников совещания. Противодействие и неприятие китайской политики бескорыстным усилиям русских медиков, было слишком очевидным и оскорбительным. Ладно бы не помогали, но хотя бы не мешали. Извинившись перед Александрой, Лиза ушла с совещания бурлящим эмоциями и, пройдя на тихую и опустевшую жилую половину гостиницы, постучалась в номер Смирнова. Когда из-за двери последовало дозволение войти, она открыла дверь, спрашивая:
- Что случилось, Владлен Григорьевич? Вы ушли так внезапно.
- Вы очень кстати, Лиза, - официальным тоном произнес он, стоя посреди номера. – Вот, позвольте, представить вам Ивана Самуиловича Скудина. Господин Скудин, изволите видеть полицейский чин, занимающийся сыском.
Лиза уже минуту рассматривала сидящего за столом незнакомого человека средних лет, одетого в серую тройку, из кармана жилетки которой свисала серебряная цепочка часов. Тщательно расчесанные на идеально ровный пробор редкие волосы не закрывали начинающую лысеть макушку и франтоватые тонкие усики над плотно сжатыми губами как-то не вязались с холодным, проницательным взглядом. Едва Смирнов представил его, как Скудин живо выбрался из-за круглого стола, застеленного скатертью с кистями и, протянув руки для пожатия, пошел к Лизе, с любезной улыбкой:
- Не побрезгуйте, - взял он руку девушки, поднеся ее к губам. – Все же я всего на всего ищейка.
- Ну, а я тогда просто коновал, - поддержала шутку Лиза.
- М-да, - развел руками Смирнов. – Вот вы и представились друг другу. Садись, Лиза, Ивана Самуилович пришел по очень серьезному и важному делу.
- Так и есть, - подтвердил Скудин, отодвигая Лизе стул и занимая свое прежнее место. – А дело вот в чем-с. Мы, то есть полиция Харбина, уже который день наблюдаем некое беспокоящее нас оживление среди здешних хунхузов. Пока они выведывали о неком китайце с каким-то чудодейственным средством от чумы, мы не особо не тревожились, сейчас немало ходит немыслимых россказней, что на все-то обращать внимание. Когда смерть дышит в лицо, люди начинают верить в чудо, как в последнюю нерушимую инстанцию спасения.
Лиза и Смирнов невольно переглянулись, что не ускользнуло от цепкого внимания сыщика.
- Никто не беспокоил вас в последние три дня? – вдруг коротко, по-деловому спросил он Лизу.
- Нет, - покачала головой она. – Я почти не бываю в гостинице, можно сказать, перебралась на Московский пункт на постоянное жилье. Если вы имеете ввиду, больных…
- Что вы хотите этим сказать? – настороженно спросил Владлен Григорьевич у Скудина, перебивая ее. – Почему Елизавету Сергеевну должен кто-то беспокоить?
- Видите ли, в Харбине ходит стойкий слушок, что некий мифический китаец, имеющий инфернальный облик: горящие глаза, тягучая черная слюна, непомерно высокого роста и силы, якобы вылечил кого-то в Харбине. Ну а то, что мы нашли тело некоего Гу Яна, страшно запытанного, а потом вмороженного в лед Сунгари вверх ногами и то, что возле вашей гостиницы вот уже третий день как замечены некие личности из хунхузов, наводит на мысль, что они обратили на вас, Елизавета Сергеевна, свое пристальное внимание.
- И вы сразу отнесли это к доктору Верховенцевой? – сухо отчеканил Смирнов. – Помимо нее в гостинице проживают немало медиков петербургской экспедиции.
- Милейший, Владлен Григорьевич, не далее как два дня назад вы, кажется, заявили о пропаже казака Крылова? Вот мы и потолковали с людьми с которыми Елизавета Сергеевна и сей пропавший Крылов работали в Летучих отрядах. Причем подвизались оба на эту работу лишь на день. И в каждом санитарном отряде Крылов живописал того китайца, которого якобы видел сам. Конечно, россказни «очевидца» не могли не всколыхнуть город в такую-то страшную годину, когда люди хватаются за любое средство спасение, за любую малость. А о том, что хунхузы отнеслись к россказням казака более чем серьезно, говорит исчезновение самого рассказчика и вашего китайца-санитара. Сегодня, рискованно возвращаться на Московский пункт, людей у меня немного, все в оцеплении, а кто и помер уже от чумы. Эту ночь вам нельзя быть одной, Елизавета Сергеевна.
- Да, бросьте вы! – рассердился Смирнов. – Что бы какая-то голытьба вознамерилась причинить вред в самом центре города… Ну, вот зачем вы нагнетаете?
- Эта голытьба, позвольте вам заметить, держит под контролем весь Дальневосточный край. Контрабанда, разбой, торговля людьми, поборы, убийства. Китайские власти, как и мы бессильны перед ними, потому что везде у них осведомители. Даже если вы захотите уехать из Харбина, вам это не удастся, вас просто не выпустят за пределы города, если того не захотят хунхузы.