- Очень, знаете ли, доходчиво, - буркнула она, снимая ватник, чувствуя собственный запах пота и немытого тела.
- Я футундант Цзиньляна и положение дел таково, что меня могут обвинить в чем угодно, даже в измене.
- Только вас?
- Только меня.
- Отчего же так?
- Оттого, что я идеален для жертвенного агнца.
- Козла отпущения… Только почему вы так уверены, что все несчастья свалятся именно на вашу голову?
- Потому что за мной нет никакой силы, я сам по себе. Одинокая фигура, которая сгодиться для интриг других и мною пожертвуют в первую очередь ради спасения чьего-то более высокого положения и статуса.
Лиза кивнула, опасаясь, что он сейчас вдастся в пространные обстоятельные объяснения, а ей хотелось побыстрей отделаться от него и уйти уже.
- Тогда я откланяюсь, - повернулась к выходу Лиза.
- Я провожу.
- Извольте, - пробормотала она нехотя, решив впрочем, что его сопровождение будет не лишне, еще кто-нибудь опять накинется. Кто их здесь разберет, этих нехристей, кому и что в ней не понравится.
Ветер стих и в серой тишине плавно падали невесомые хлопья снега, тая на стылых плитах и холодной земле. Лиза запахнула на себе свой надежный ватник и поплелась за компаньоном-футундантом к своему стыду так и не запомнив его имени, слишком мудреного для ее слуха. Надо бы порасспросить здесь о нем кого-нибудь... Но кого? Ее слугу? Вот незадача. Футундант неторопливо шел впереди, заложив руки за спину. Снег усиливался, залепляя лицо, но они уже поднимались по ступеням ее павильона.
- Отдыхайте, - сказал футундант, учтиво поклонился и ушел обратно в завесу летящего отовсюду снега.
А Лизу, едва она переступила порог, встретил поклоном уже знакомый старый слуга. Из сегодняшнего происшествия она поняла, что этот старик с гладким лицом и почтительными манерами, защищал ее перед куклой. Обольщаться, конечно, не стоило, Лиза понимала, что защищал он ее не ради нее самой, а ради своего господина, Лизиного компаньона, но все же хоть какая-то надежность.
Слуга ушел, чтобы через минуту появится с чаем и печеньем на которые Лиза тот час неприлично накинулась. Она была голодна, да и нервное напряжение тоже сказывалось. Пока Лиза пила горячий чай, слуга вновь исчез, чтобы предстать перед ней на это раз с чистой одеждой. Девушка встала, чтобы снять и отдать ему ватник, но добродушный слуга, покачав головой, показал приглашающим жестом на ширму в глубине покоев, и чтобы гостья следовала за ним. Подозрительно взглянув на него, Лиза все же прошла за ширму, где увидела лохань с горячей водой и плавающими в ней цветочными лепестками, что было настоящей отрадой для Верховенцевой. Кивком поблагодарив слугу, она, как только он ушел за ширму, скинула уже надоевшие хуже горькой редьки ватные штаны и сам ватник задубевший от грязи и похожий на панцирь, как и пропитавшееся потом белье. Ступив на мягкий плетеный из рисовой соломы коврик, она забралась в лохань и с наслаждением опустилась в горячую воду. С блаженством закрыла глаза и расслабившись, просто наслаждалась таким непритязательным, но необходимым удовольствием.
А пока русская предавалась неге, футундант Цзиньляна поспешил к матушке, у которой не показывался с момента своего возвращения из Харбина. Матушка стояла во дворе словно ждала его, хотя снег уже занес ее волосы, закрыв седину и тут же тая, стекал по лицу, словно слезы. Увидев сына, женщина лишь протянула навстречу руки, которые футундант сжал в своих горячих ладонях пытаясь согреть ее пальцы.
- Матушка, почему вы здесь? Где слуги? Вы же совсем замерзли.
- Не тревожься, мой мальчик, но зайдем в дом, не нужно здесь выказывать свою почтительность. Я приготовила твои любимые блюда, но прежде скажи мне, правда ли то, что ты привез с собой наложницу?
- Да, матушка.
- Я слышала, что твою супругу это не на шутку разгневало, - все тревожилась женщина, входя с сыном под руку в теплые натопленные покои.
- Да.
- Если это так, она недолго проживет в нашем доме, - вздохнула матушка футунданта Цзиньляна, вытирая лицо теплым полотенцем, поданое ей служанкой. - Но, как бы то ни было, представь мне свою наложницу.
Продолжение следует...