Лиза вдохнула колодезно студеный воздух, что помогал успокоиться, привести мысли и чувства в относительное. равновесие и развернулась, чтобы по тропе вернуться обратно, обнаружив вдруг еще одного гуляющего. Навстречу брел буддистский монах и Лиза замедлила шаг с интересом разглядывая новую экзотику. Это был худой молодой человек с аскетичным лицом, но взглядом горящим жизненной силой и энергией. Выцветшая бурая хламида явно не согревала его тщедушное истощенное тело, к тому же он оказался босым.
Лизе припомнилось, что по рассказу ее компаньона противочумную пилюлю принесли в Манчжурию два тибетских монаха. Одного из них она нашла умершим в чумном бараке Фудцзядана, а вот сейчас довелось встретить второго святого подвижника. Верховенцева с учтивым смирением поклонилась ему, ничуть не оскорбившись, когда он, даже не взглянув в ее сторону, прошел мимо. Понятно все же, что гостья футунданта — иноземка чуждого вероисповедания. Судя по всему, он был погружен в медитативное состояние, и как ни хотелось ей расспросить его о необычном лекарстве, все же не посмела отвлекать его.
Разойдясь с ней, монашек, сойдя с тропинки, вдруг сел в сырую землю прямо в раскисшую листву вперемешку с погнившей травой. Впечатленная Лиза замерла на месте. Даже жесткий парчовый подол ее стеганного халата намок и холодил ноги так, что немудрено было простудиться на холодном ветру, а что бы ходить босиком, да еще усесться на сырую стылую землю... Видимо монашек был из юродивых, что презрел земную юдаль. Лиза почувствовала, что замерзла, но отчего-то не уходила.
Тем временем странный монах скрестив ноги, положил руки на колени ладонями вверх и закрыл глаза с таким блаженным видом, будто сидел на сухой циновке перед очагом. И тут Диза заметила, что его лоб покрыла испарина, а впалые щеки разрумянились. Ему жарко?!
- Вам плохо? – все же подошла к нему Лиза. - Помилуйте, но нельзя же в такой холод сидеть на сырой земле…
Монах не шевельнулся, не дрогнув лицом, не открыл глаз, сидел как каменное изваяние. Лиза же впала в непонятную прострацию, но через минуту другую, поведя плечами от пробиравшего холода, поспешила уйти, чтобы не мешать медитирующему аскету.
Все-таки она как-то умудрилась выйти к дворику возле своего павильона где в круглом проеме ворот маячил евнух с фонарем в руке, обеспокоенно высматривая ее. Завидев ее, радостно всплеснул руками, суетливо закланялся. А когда она в доме перво наперво скинула мокрые сапожки, подобрав их, расстроенно зацокал языком. Быстро принес таз с горячей водой, и пока Лиза отогревала в нем промерзшие ноги, подал травянной чай.
Мало того, в спальном покое, она обнаружила, лежащую на столике, потемневшую от древности икону Николая Чудотворца, писанную на толстой уже треснувшей доске с облупившейся краской и местами слезшим лаком, явно принадлежавшей одному из тех подвижников, что в давние времена сумел добраться до дикой Манчжурии, чтобы крестить инородцев или ища в безлюдном крае абсолютного уединения и аскезы. Икона была старая и намоленная. Но у Лизы из головы не шло то, что поведал ей отрешенный и бесстрастный буддистский монах, встреченный ею в парке. В минуту прострации в которую она впала, глядя на него, ей было видение сурового, труднодоступного гористого места, где высился, казавшийся пустынным, скалистый монастырь. Она живо увидела темную жилистую руку, что бережно срывала ломкий стебель высокой травы, аккуратно перенося и кладя в корзину полную некахисных растений и редких мелких цветов. Виделось так, будто она стояла рядом с собирающим травы. Она и не знала, что хоть что-то могло произрастать в этом скудном месте, где властвовали камни да ветра.
Так прошел день.
Во время обеда Лиза не забыла поблагодарить предупредительного У за икону, евнух все улыбался и кланялся и, кажется, испытал облегчение, когда смог, наконец, подхватив поднос с пустой посудой, удалиться.
А когда Лиза вышла из павильона, решив выпить горячий чай на свежем воздухе, увидела стоящего у каменного стола компаньона, которого в первую минуту приняла за девицу, стоявшую к ней спиной. Но узнав футунданта, Лиза, позабыв свои благие намерения, кое как сдержала обуявшее ее раздражение, не предполагая, что натолкнется на не меньшее, а то и большее недовольство. Может, все дело было в длинной нелепой косе и в свободных одеждах, правда широкие плечи и крепость фигуры тут же рассеивало это наваждение, но Лиза зло позабавилась, подумав о Шэн Фэе как о человеке-оборотке: повернется лицом — мужчина, встанет спиной — женщина с его-то долгой косой. Да и расшитая по черному бархату подбитая белым мехом безрукавка, надетая на синего шелка ханьфу усиливала это иллюзорное впечатление. В одной руке держа четки, другую заложив за спину, он повернулся к ней лицом, став обритым наголо молодым мужчиной. Оборотка. Лиза сдержала ироничную улыбку и какое-то время оба смотрели друг на друга.