– Не смеши, – он презрительно фыркнул. – Она просто дурочка, причем редкая. А Славка сам не больно умный, оттого его и тянет на глупых баб.
– Ты меня имеешь в виду?
Он махнул рукой.
– Она такая… интеллигентная, одним словом. Дурацкое имя ему придумала… Влад… какой, к черту, Влад…
– Между вами что, черная кошка пробежала? – удивилась я. – Помнится, пять лет назад вы были друзьями.
– Мы и сейчас друзья. Про дела наши рассказывать не буду, сама все увидишь… Славка решил стать джентльменом, кулаками ему махать надоело… Это он с ее слов поет, а того не понимает… – Валька вновь рукой махнул и посмотрел на меня. – Он тебе поверил?
– В каком смысле? – искренне удивилась я.
– В том, что ты все забыла, простила и женитьбу на этой дуре благословляешь со спокойной душой?
– Моего благословения он не просил, но если дойдет до этого – благословлю.
– И он тебе поверил?
Наш разговор начал меня всерьез беспокоить.
– Не пойму, куда ты клонишь?
– Ты отсидела пять лет только для того, чтобы он мог здесь пить, жрать и шляться по бабам, возвращаешься в эту вонючую конуру, собираешься работать официанткой в каком-то притоне, где пьяная шпана будет хватать тебя за задницу, и пытаешься меня уверить, что считаешь это нормальным?
– Да пошел ты, Чижик, – засмеялась я. – Чтоб ты знал, родной, я действительно считаю это нормальным. Я хочу работать как все, жить как все, выйти замуж как все и родить ребенка. Лучше двоих. Это программа максимум. Если тебя интересует программа минимум, так еще проще. Вымыться и завалиться спать. Скажи, неплохо?
– Классная идея, – сказал он, поднимаясь, и пошел к двери, обернулся и заявил: – Знаешь, а я ведь любил тебя.
Лет шесть, если не больше.
– Я догадывалась, – улыбнулась я.
– Догадаться было нетрудно. И все-таки ты выбрала его.
– Не повезло, – смеясь, пожала я плечами.
– Значит, об убийстве он даже не заговаривал?
– По-моему, это глупо. Знаешь пословицу: кто старое помянет… ну и все такое прочее… У нас наметилось полное взаимопонимание.
– Выходит, ты здорово изменилась, – на прощание сказал он. – Если, конечно, мне лапшу на уши не вешаешь.
Проводив его, я еще несколько раз попробовала дозвониться Зойке, затем приняла душ и легла спать. Однако сон не шел. Я пялилась в потолок, ворочалась на скрипучей раскладушке и в конце концов устроилась на подоконнике возле распахнутого окна, так и встретила рассвет. Часов в пять на меня напала сонливость, и до восьми я спала как убитая.
Ровно в восемь в комнате появился Палыч и заорал:
– Виталик, подъем, голуба моя! Идем кофий пить.
– Чего тебе не спится, старый? – выглядывая из-под куртки, поинтересовалась я.
– Много спать вредно. Глянь, денечек какой, с утра солнышко… – Он вышел из комнаты, я потянулась, зевнула и побрела следом.
– Палыч, мне эти две недели никто не звонил?
– При мне нет, а автоответчика у нас нету. Хитрая штука, скажу я тебе… А ты кого ждешь-то?
– Подруга должна была позвонить.
– Не… не припомню. Хотя по пьянке мог запамятовать… Нет, не звонили.
– Ставь чайник, – кивнула я, отправляясь к телефону. Зойка вновь не пожелала ответить. Я побарабанила пальцами по стене, таращась на телефон, потом громко сказала: – Что-то не так.
– Чего? – крикнул с кухни Палыч.
– Вот что, дед, – устраиваясь за столом, решила я. – Мне уехать нужно, на пару дней. Будет кто спрашивать, скажи, подругу навещает.
– А куда собралась-то?
– В Кострому.
– А чего ты там забыла? – нахмурился сосед.
– Хороший человек там живет. Подруга. Звоню третью неделю, никто не отвечает. И она не звонила, если ты ничего не путаешь. Беспокоюсь я. Надо съездить.
– Оно конечно… если беспокоишься… Может, твоя подруга отдыхать уехала?
– Может.
– И когда в Кострому податься хочешь?
– Да вот сегодня и поеду.
– Ага… – Палыч щелкнул пальцем по горлу и предложил: – Похмелиться не желаешь? Осталось малость…
– Выпей. Я с тобой посижу, и поедем на кладбище.
Палыч решил проводить меня на вокзал, но дошел лишь до угла дома, как раз на углу находился магазин, туда сосед и юркнул, выпросив у меня двадцатку. Я остановила такси, потому что время поджимало. На вокзал я прибыла за пять минут до посадки.
С утра стояла страшная жара, а путь мне предстоял неблизкий, я задернула штору на окне, вытянула ноги и нацепила темные очки. Бессонница пошла мне на пользу, не успели мы покинуть город, а я уже спала. В общем, поездка не получилась особенно утомительной.
Сосед сзади зашевелился, а я, в очередной раз открыв глаза, поняла: приехали. На вокзале я зашла в туалет, умылась и попробовала придать своей помятой физиономии пристойный вид. По причине страшной жары я была одета в шорты и майку, из вещей у меня был только небольшой рюкзак, который я повесила на одно плечо. Я вышла из вокзала и огляделась. В Костроме я была впервые и, где находится улица Вяземского, понятия не имела. Взгляд мой упал на вывеску «Продукты», и я заглянула в магазин, купила бутылку водки, торт и бегом бросилась к стоянке такси.
– Улица Вяземского? – спросил водитель первой машины, брюхо его упиралось в руль, а дышал он с таким трудом, что, казалось, вот-вот скончается от удушья. – Далековато… Ладно, поехали.
Я села сзади и всю дорогу молчала, разглядывая мелькающие за окном дома. Таксист, напротив, хотел поболтать и начал с вопроса:
– Учиться, что ли, приехала?
– Ага.
– Куда поступать будешь?
– Куда получится.
– А на Вяземского родня?
– Родня.
– Не вижу никакого проку от этой учебы. Учат вас, учат – и что? Умнее не становитесь. У меня всего семь классов и…
– Заткнулся бы ты, дядя, – ласково попросила я, он удивленно посмотрел на меня, а я добавила: – И за дорогой присматривай, не ровен час в столб впишешься.
Он заткнулся, и остаток пути мы проехали молча.
– Вот она, Вяземского, – хмуро бросил таксист, мотнув головой влево. – Дом какой?
– Тридцать шестой.
– В другом конце.
Через пять минут мы тормозили во дворе пятиэтажки, я расплатилась и вышла, забыв поблагодарить, впрочем, дядька в моей благодарности явно не нуждался. Седьмая квартира находилась на третьем этаже. Я позвонила и стала ждать, позвонила еще раз, прекрасно понимая всю бесполезность этого. Посмотрела на противоположную дверь и решила побеспокоить соседей. Дверь мне открыл мальчишка лет двенадцати.